Читать «Честная игра» онлайн - страница 44

— Фелисити думает, что мы с ума сошли. Это потому, что мы сегодня нигде не были.

Она вдруг стала на колени возле него и прислонилась к нему щекой.

— Джервэз, нельзя ли было бы… ну, на одну минуточку… съездить… потанцевать, а потом скорее домой, баиньки? Разве никак нельзя?

Его обуял вдруг совершенно беспричинный гнев, и ему захотелось крикнуть:

«Поезжай, Бога ради, поезжай! Ты, кажется, лишь этим и живешь! Ну, собирайся, поезжай…» — И голос его был не особенно любезен, когда он сказал:

— О Господи! Если это вопрос жизни… — Филиппа сразу отшатнулась.

— Нет, нет! Конечно, это не так… Я только думала…

Джервэз встал и помог и ей подняться на ноги.

— Беги позвони Эвелине.

Она поймала его за руку, поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать…

— О милый, если ты действительно ничего против этого не имеешь!

А в автомобиле по дороге к Холленсенам она опять взяла его за руки и сказала:

— Ты меня балуешь! — и быстро поцеловала его. Была теплая, душная ночь — одна из тех лондонских ночей, когда даже воздух кажется изнемогающим; утих ветер, перестал лить дождь, и вместо них спустилась томительная мягкость, которая так раздражает и волнует усталые нервы.

По выезде из парка, когда они проезжали по Брук-стрит, запах пыльного асфальта, газолина и брезента собственного автомобиля вдруг окончательно измучил его.

«Черт побери, как я устал», — подумал он, и в то время, как он это думал, Филиппа воскликнула:

— Разве не божественна такая поездка, ночью?! Линия огней, тянущихся в пространство, как в сказке…

Он просто не нашелся, что ответить; голова его устала так же, как и тело.

Филиппа заговорила опять. Но чистая радость, звучавшая раньше в ее голосе, вдруг исчезла; сейчас он звучал устало и немного надтреснуто, как голос ребенка, которому отказывают в чем-то желанном и который протестует, насколько смеет.

— Боюсь, что тебе тяжело сопровождать меня? — Ей ужасно хотелось попросить его вернуться домой и пустить ее одну, но она чуточку боялась это сделать. Она никогда не «командовала» Джервэзом и даже при всей своей веселой беспечности понимала, что сейчас вряд ли подходящий момент, чтобы начать. И тогда внезапно, необъяснимо при виде его серьезного профиля в ней всплыла бездна мелких, но милых воспоминаний, которые отгоняли накипавшее раздражение за то, что ей мешали сделать то, что — она это знала с самого начала — было абсурдом. В этот момент она вдруг увидела Джервэза, любящего ее так, как он обычно это делал, — абсолютно не думая о себе, преданно, причудливо, и все, что в ней было хорошего, в порыве благодарности устремилось к нему. Она прильнула к нему и вздохнула.

— Я была гадкая, что вздумала ехать и потащила тебя с собой, — прошептала она, и на этот раз голос ее был полон нежности и заботливости, — гадкая-прегадкая, а ты такой милый, что уступил мне. Ну, все равно, скажи Гудсону, чтобы он повернул, и поедем обратно. Я искренне так думаю и желаю.

В Джервэзе вспыхнуло прежнее волнующее счастье и вместе с ним искусственное возбуждение.

— Ни за что на свете, радость моя! — И, припав устами к ее устам, добавил: — Если я не могу доставить жене моей удовольствия, то пусть мне будет стыдно, как говорят американцы. Это я все дело испортил. А теперь мы прекрасно проведем вечер!