Читать «Честная игра» онлайн - страница 151
Оливия Уэдсли
Однажды он сказал ей, крепко прижав свою руку к ее груди:
— Все лучшее, что есть во мне, это — часть тебя. Вот почему я так люблю тебя.
А она подумала, что он это просто так мило сказал; это было немного преувеличенно, но так похоже на Арчи в минуты его экстаза…
Этой ночью, лежа в темноте и думая, что он может умереть, она поняла, что он говорил чистейшую правду. Если он умрет, то лучшая часть ее, наиболее жизненная, умрет вместе с ним.
Она погрузилась в тяжелую дремоту. В полусне ей мерещился только Арчи; она видела его улыбающимся ей, слышала его легкий смех любви, которым смеются влюбленные между поцелуями и которым можно смеяться, приближая губы к губам возлюбленной, прижимаясь ими к золотым завиткам волос, когда легкий горячий трепет исходит из каждого маленького корня; она видела его очень серьезным, она видела его разгоряченным от танцев, раздраженным тем, что ему жарко, слегка ругающимся; она чувствовала также, как он целовал ее за ухом, говоря: «Мне кажется, что я целую лепестки цветов!» Она ощущала его поцелуи на своей шее и слышала, как он недовольно ворчал, когда ему мешали жемчуга… Он не мог спеть ни одной ноты, но однажды он разразился песней, и она хохотала над ним до слез — это было так смешно; а когда она дразнила его партнершами по танцам, он смотрел на нее, надув губы, стараясь не улыбнуться глазами, так похожий на недовольного мальчугана, которому делают выговор!
Ее душа и ум были полны воспоминаний о нем, сверкающими, волнующими, нежными… Лежа, она без конца вспоминала и вспоминала и знала, что если раньше этого не было, то теперь, наконец, ее душа всецело принадлежала ему.
ГЛАВА XI
Элиза Бибеско
В тот день, когда Нилон сломал себе ногу, Филиппа подумала, что случилось самое худшее, что могло быть, и ей казалось, что уже нет больше несчастий, которые могли бы еще свалиться на нее.
Зейдлера телеграфно вызвали в Вену, и он считал себя обязанным оставаться в Вене, потому что там свирепствовала эпидемия гриппа. А теперь она лишилась и Нилона, от доброты и ободрения которого она зависела даже больше, чем сознавала.
Новый доктор был стар, устал и равнодушен. Он должен был работать за троих, и эта работа, и жара, и все, с чем ему пришлось столкнуться, раздражали его; все это, во всяком случае, отрывало его от вполне заслуженного отдыха. Он щупал пульс Арчи, измерял его температуру, качал головой, вздыхал и протирал термометр.
