Читать «Детский психоанализ» онлайн - страница 4

Игры ребенка позволяют нам прийти к определенным заключениям относительно чувства вины, возникающего в столь раннем возрасте. Люди, окружавшие Риту, когда ей было всего лишь два года, бывали поражены ее бурным раскаянием из-за любого, самого пустячного промаха, если малышка допускала таковой, а также гиперчувствительностью к любым обращенным к ней упрекам. Например, однажды она залилась слезами только потому, что отец в шутку стал грозить медвежонку из книжки с картинками. Причиной ее самоидентификации с медвежонком был страх осуждения, исходящего от ее реального отца. Торможение в процессе игры тоже порождалась чувством вины. В возрасте двух лет и трех месяцев, когда она играла в куклы (игра не доставляла ей сколько-нибудь заметной радости), девочка постоянно подчеркивала, что не была ее мамой. Анализ покажет, что она не осмеливалась в игре исполнять материнскую роль, потому что пупс представлял для нее помимо прочего, маленького братца, которого она хотела изъять из тела беременной мамы. Хотя на этот раз запрет, противостоящий желанию ребенка, исходил не от реальной, а от интроецированной матери, чью роль она разыгрывала у меня на глазах и которая пользовалась гораздо более строгими и даже жестокими мерами для поддержания собственной власти, чего настоящая мать никогда не делала. В возрасте двух лет у Риты проявился обсессивный симптом, состоящий в длительном ритуале укладывания в постель. Его главное содержание заключалось в том, что ее приходилось каждый раз тщательно закутывать в одеяльце, чтобы развеять страхи, что «в окно запрыгнет мышка или "butty" (генитальный орган) и вцепится зубами в ее собственную "butty"». В ее играх в тот же период появился другой красноречивый элемент: необходимо было всегда пеленать куклу точно так же, как заворачивали ее саму, а однажды потребовалось поставить слона рядом с кукольной кроваткой. Слон должен был помешать кукле проснуться, в противном случае она бы прокралась в спальню родителей и причинила им вред или стащила бы «кое-что». Слон (отцовское имаго) был призван исполнять роль преграды. Интроецированный отец уже сыграл эту роль в самой Рите, когда между пятнадцатью месяцами и двумя годами она захотела узурпировать место матери рядом с отцом, похитить у нее вынашиваемого ребенка, избить и кастрировать родителей. Реакции гнева и тревоги, которые последовали за наказанием «ребенка» в ходе данной игры, показали, что внутри себя Рита разыгрывала две роли: власти, которая судит, и наказанного ребенка.