Читать «Русалка и зеленая ночь» онлайн - страница 144

У летательного аппарата гордый старик Томский, что-то обсуждал с резко жестикулирующим аббатом.

– До свидания, ваша светлость! – махнула графу Машенька, когда они проходили рядом.

Граф слегка поклонился ей в знак почтения и протянул Данечке руку. Тот рассеянно пожал ее и полез в цеппелин вслед за Машенькой.

– Что за черт! – схватил графа за руку аббат. – У вас перстень светится!

– Не может быть, – сдержанно возразил Томский и уставился на камень. Свечение меркло. Но оно было!

– Эй, как тебя! – заорал аббат Дане в спину, но тот, не оборачивался, даже и не думая, что обращаются к нему. – Эй, парень, вернись! – закричал аббат и кинулся к цепеллину за ними. – Маша! – вспомнил он, как зовут девушку.

Та, наконец, оглянулась.

– Идите сюда! Идите обратно! – сердито крикнул ей аббат, стоя у входа в модуль. – Этого своего сюда тащи!

– Данечка, нас зовут, – сказала Маша, и они снова ступили на землю.

Аббат ухватил девушку за руку и подволок парочку обратно к Томскому.

– Ну-ка возьми его за руку, – приказал он Дане.

– Мы-мы-мы уже попрощались, – промямлил Даня сконфужено, решив, что аббат уличил его в неучтивости.

– Возьми лапу, кому говорят! – рявкнул пан Коза.

Даня быстро послушался. Перстень вспыхнул с новой силой.

– Ваше Величество? – удивленно поднял брови граф Томский, пытливо заглянул Дане в лицо и сдержанно поклонился.

– Матка Бозка! Бред какой-то! – возмутился аббат. – Слушай, – посмотрел он на Даню неодобрительно, – ты никогда в приюте не был?

– Был, – кивнул Даня. – Я вы-вы-вырос в детском доме.

– Ну, ты даёшь! – выпучив глаза, сказал аббат. – Ну, даёшь!

5

Коли в большую беду не умрешь,

ждет тебя большое счастье.

Китайская пословица

Третью неделю ликовал Екатеринбург. Сверкали салюты, дирижабли осыпали праздничную столицу серпантином и конфетти, на шелковых парашютиках так и парили шоколадки, а навстречу им взлетали воздушные разноцветные шары… Но все еще держава Российская готовилась к главному событию, открывающему новую эпоху – коронации Его Величества цесаревича Даниила. До нее оставался один день.

… Окруженная мотоциклетным эскортом бронированная карета гравилёта, пробилась через запруженную толпой дворцовую площадь и вплыла в тихую аллею с фонтанами. Она остановилась под колоннами портала, и к ее дверям с тонированными стеклами, прыгая по ступеням, скатилась красная ковровая дорожка.

Покачиваясь в воздухе, как на волнах, летающая повозка присела, с ее передка соскочил лакей и отворил дверцу. Из багрового полумрака кареты полилось сплетение из двух голосов – возмущенного басистого, и капризного женского.

– Не пойду я к этому рыжему маньяку! Ему же теперь все дозволено! – доносился голос Любушки.

– Нет, ты пойдешь, дорогуша, – настойчиво басил Аркадий Эммануилович. – Во-первых, это неприлично. Нас ко двору пригласили обоих. А, во-вторых, Даня мой друг и он в жизни не причинит тебе ничего плохого! Разве что стих прочтет …

– Спасибо! Слышала…

Сперва на свет появилась затянутая в белый чулок мужская нога, потом из кареты неуклюже выбрался и весь граф Аркадий Эммануилович Блюмкин с английской тросточкой в руке.