Читать «Тайну хранит пещера» онлайн - страница 67

Михаил Николаевич Самсонов

Шептались долго. Продумали, кажется, все. Квартиру — временно сдать дачникам. Дядя Кузя ехал в гости к старому другу, в далекие теплые края.

Весь этот вечер Виктор Иванович был в подавленном настроении. За ужином не проронил ни слова и сразу же ушел спать.

Григорий тоже лег рано, но никак не мог уснуть. Не включая света, накинул на плечи халат, вышел на балкон. Небо чистое, где-то над «Храмом воздуха» упала звезда, ее хвост погас в стороне от Эльбруса. Город затихал, отходя ко сну.

Опять вспомнились строки, написанные семнадцатилетним Лермонтовым.

Так жизнь скучна, когда боренья нет…

Часы в коридоре пробили одиннадцать.

Вошел в палату, дверь на балкон оставил открытой — тепло. Рашид безмятежно посапывал. Виктора Ивановича совсем не было слышно, наверное, спал.

Но он так и не сомкнул глаз за ночь. Думал.

Жил человек, мало думая о том, что было с ним чуть ли не полвека назад. А потом случайная встреча заставила, словно клубок, разматывать воспоминания, уносящие в далекое детство…

Вот он — единственный в семье ребенок, всеобщий баловень, не слезающий с рук матери.

Дни проходили среди игрушек дома или в саду за глиняным забором.

Потом вдруг вся эта жизнь оборвалась. С улицы азиатского шумного города в их дом вошли непонятные ему тревожные дни. Разговоры родителей о революции, свержении царя, бунтующих солдатах, каких-то митингах…

Отец часто по ночам неожиданно, торопливо одеваясь и гремя саблей, надолго исчезал из дома. Виктор испуганно жался к матери, которая как могла успокаивала сына.

А потом, когда отец снова надолго исчез из дома, заболела мать. В тяжелом тифозном бреду металась в постели, и из больницы она уже не вернулась домой…. Это было первое тяжелое горе.

И даже сейчас, при воспоминании о матери, в сердце Виктора Ивановича поднималась жгучая боль. Мать всегда мать, даже если у ее ребенка голова покрылась серебром.

Началась жизнь, полная хаоса. Появилась какая-то старуха, которая кое-как ухаживала за мальчиком, а главным образом, таскала на базар родительские вещи.

Впрочем, и отец, уже не в блестящей офицерской форме, а в оборванной солдатской одежде, также не обращал на сына особого внимания.

Особенно запомнилась темная осенняя ночь, когда его разбудил отец и с лихорадочной поспешностью стал одевать.

Из того, что упорно твердил ему отец, Виктор понял немногое: что им нужно немедленно бежать, что придет время, когда он, отец, найдет его. И еще отец много раз заставил повторять свое имя и фамилию. «Гаричев Виктор, Гаричев Виктор. Гаричев Виктор…»— словно в бреду твердил шестилетний мальчуган. И еще отец что-то говорил о каком-то золоте, которого много…

Потом они куда-то бежали и остановились на незнакомой улице. Где-то, теперь уже вблизи, гремели выстрелы, слышались истошные крики, беготня людей. Отец тоже куда-то побежал, оставив одного сына, дрожащего от страха, и скоро вернулся.

— Вон огни, видишь?! — торопливо говорил отец. — Это вокзал. Иди туда и не бойся, тебя не тронут. Будь там, а утром забирайся в поезд и езжай до Самарканда, тебя подберут. Живи в Самарканде, буду искать тебя только там, в Самарканде, сколько бы ни прошло лет…