Читать «Фокер» онлайн - страница 12

Пробежавшись раза три-четыре вдоль скал, они пересекли лесосеку, где крутилась лисица, и очутились у обрыва. Здесь Султанка на мгновенье остановилась и стремглав бросилась вверх по склону. Фокер остался один. Продолжая лаять, он добежал до покрытой лишайником скалы и только тогда понял, что шел по следу в обратную сторону.

В эту минуту грохот выстрела словно рассек долину. За первым грянул второй выстрел, и ущелье огласилось ружейным треском.

Фокер побежал туда, где раздавались выстрелы. Послышался голос Козлева, кричавшего:

— Султанка, ко мне! Ко мне!

Приседая на бегу, Фокер налетел на Козлева.

У самых его ног лежала убитая лисица…

5

В конце зимы Султанка умерла, и Козлев купил рыжего лохматого пса, которого Фокер невзлюбил. Он был злой, постоянно задирался, и Куцар перестал ходить на охоту с Кошевым. Впрочем, теперь Фокер мог обходиться без чьей-либо помощи. Он знал все места в лесах ущелья, где водились лисы и лесные зайцы с курчавой шерстью на спине. К полутора годам его голос приобрел особый баритональный тембр, которого не было ни у одной собаки в городе, а своей выносливостью, чутьем и упорством он удивлял всех.

Фокер привык к большим компаниям охотников, отправлявшихся каждое воскресенье на охоту, к лаю собак, выстрелам, виду убитого зверя, и стал уверенным и смелым. Он прекрасно понимал, что значит этот грохот, и с громким лаем бежал на выстрелы. Своими крепкими челюстями он прикончил многих смертельно раненных животных, которые корчились у него на глазах.

На охоте он перезнакомился со всеми городскими гончими. Летом, когда охотиться запрещалось, он убегал из дома и вместе с одной старой сучкой и ее щенком целыми днями пропадал на виноградниках. Куцар слышал его лай, но напрасно поздним вечером ходил звать его домой. Когда Фокер, мокрый от росы и голодный, наконец возвращался, он бил его и на несколько дней сажал на цепь, чтобы отучить от привычки охотиться без хозяина. Тогда к их воротам приходила сучка со щенком. Они скреблись в ворота, скулили, звали Фокера до тех пор, пока один из сыновей Куцара не прогонял их.

Среди охотничьих собак в городе было много таких, с которыми Фокер не раз дрался, но, напав на след лисицы или косули, он забывал о неприязни и гнал зверя вместе с ними. Вместе с ними он забирался и в норы барсуков, откуда вылезал с порванными ушами, помутневшим взглядом и пеной на губах.

Зимой он тонул в сугробах, цеплялся сточенными когтями за выступы скал, карабкаясь по крутой тропинке, и его лай оглашал глухое холодное безмолвие утопавших в снегу лесов.

Он мог охотиться по восемь часов подряд, и если за это время зверь не падал, то гон продолжался до ночи. Ничто не могло заставить его бросить след — ни выстрелы, ни окрики. От непрерывного лая и бега голос его становился хриплым, глаза мутными, взгляд безумным. Он не чувствовал ни голода, ни усталости, был глух и слеп ко всему на свете, ничто не волновало его, он испытывал только одно желание — преследовать зверя.

Все чаще приходилось Куцару возвращаться домой одному. Но он не засыпал, не дождавшись Фокера. До поздней ночи сердитый и встревоженный, прислушивался он, не раздастся ли за дверью знакомое повизгивание. И когда Фокер наконец прибегал, Куцар вылезал из теплой постели, чтобы впустить его и накормить. Он ругал пса, а тот в ответ жалобно скулил.