Читать «Насельники с Вороньей реки (сборник)» онлайн - страница 32

Я хмыкнул. Больше похоже на правду.

– Под маркой заповедника… У нас до хрена чего делается под маркой науки, под маркой заповедника или ещё под какой маркой. А что могут делать у нас люди издалека, прикрываясь благородным делом охраны природы?

– Золото, – уверенно сказал Свиридов. Я кивнул.

Золото – это первое, что приходит в голову людям, которые пытаются понять смысл появления других людей в безлюдных местах на крайнем востоке России. Северо-востоке России. Пожалуй что, больше ничто сюда и не может затащить человека с корыстной целью.

С оговоркой «почти».

– Давай подумаем: что, кроме золота?

«…Могло приволочь сюда этого бедолагу», – добавил я мысленно, но Свиридов понял.

– Мамонтов клык. Скупка соболей. Кстати, не могли они быть твоими коллегами?

– Я знаю всех моих коллег. Кем угодно, но охотоведами они (то есть он) быть не могли.

– Да. Оружие отсутствует.

– Точно отсутствует? – я внимательно поглядел Свиридову в глаза.

– Нож швейцарский «Викторинокс», – нехотя признал капитан.

Ага, стало быть, он всё-таки обыскал покойника! Точнее, то, что от него осталось.

Свиридов чуть-чуть пошевелил винтиками в своей шишкастой башке.

– В общем, мне сдаётся, что вся экспедиция была из одного человека. И звали его, – торжествующе бросил он мне, – Алексей Иванович Протасов. Был ему тридцать один год в сентябре прошлого года, и имел он командировочное удостоверение от Института глобальной экологии и управления дикой природой в городе-герое Москве. Ты же вроде туда собираешься? Сделай одолжение, выясни, что это за экспедиция была такая…

Он поднялся из-за стола – корявый, сумрачный, глядящий исподлобья угрюмый человек, не верящий в жизни ровным счётом ничему. Я открыл дверь.

И уже шагнув за порог, Свиридов пробормотал: «Не люблю, когда по людям стреляют в моей тайге. И без моего ведома».

Итак, вот почему Свиридов решил, что застреленный человек, Протасов Алексей Иванович, путешествовал вообще сам по себе, безо всякой внешней поддержки. На его теле были документы, каковые не принято носить при себе, если тебя ждёт где-нибудь базовый лагерь. Пусть даже и на расстоянии трёхсот километров.

Потому что пеший маршрут – это и переходы через реки, и ночёвки под дождём и снегом, и прочие не очень большие приятности пути, и при этом совершенно безо всяких шансов встретиться с людьми, которые могут потребовать эти самые документы предъявить. Верховья Вороньей реки – это не выход из метро в городе-герое Москве.

Алексей Протасов. Москва. Институт глобальной экологии

Должен сказать, что во время московской поездки я практически забыл об Имлювееме, застреленном незнакомце и капитане Свиридове. Собственно, в Москве всегда так: ты погружаешься в совершенно другой мир, с иным темпом жизни, где мысли не всегда поспевают за действиями. Москву можно любить, не любить, ненавидеть, желать ей сгореть в содомском пламени, но с одним обстоятельством не сможет поспорить ни один самый яростный москвоненавистник. В Москве, и только в ней, решаются все хоть сколь-нибудь значимые дела российских провинций. Ну и колоний, конечно, в которых я имел честь прожить большую часть жизни. Дело, на улаживание которого в мало-мальски самостоятельном регионе, хоть при содействии самого губернатора, уходят месяцы, в Москве может быть решено в три дня, максимум десять. Некоторые могут возразить, что суммы взяток, потраченные в регионе, будут значительно меньше. Но это только так кажется, если брать только «чистые», выплаченные из рук в руки, деньги. Если же посчитать стоимость ужинов в ресторанах, аренды саун, подарков и разного рода подношений секретарям, подругам и просто хорошим приятелям, типа «слышь, мил-друг, посоветуй мне нормальный охотничий костюм – ну, такой, чтоб положению соответствовал, сам понимаешь» (идёшь в магазин, покупаешь ему этот окаянный костюм, вписывая его стоимость в окаянные организационные расходы), всё вместе, приходишь к неутешительному выводу, что расходы на решение проблемы или выходят вровень с московскими затратами, или даже превосходят их.