Читать «Жизнь после смерти (А. С. Пушкин)» онлайн - страница 17
Светлана Игоревна Бестужева-Лада
Пушкин почувствовал внезапный озноб. Его переписка с женой сохранилась почти полностью, а сколько глупостей он по молодости и горячности там написал! Со стороны может показаться, что Наталья Николаевна вела рассеянный светский образ жизни, имела массу поклонников, не уделяла внимания мужу и детям… Нужно немедленно все уничтожить пока письма не попали в чужие, холодные руки.
Пушкин хотел встать с кресла, но ноги внезапно отказали ему. И руки налились свинцовой тяжестью — не шевельнуть. Что это такое, Господи? Неужели конец? Ему же семьдесят лет исполнилось только год тому назад… Господи, да сделай же хоть что-нибудь!
Словно в ответ на его беззвучную молитву в дверь постучали и вошел лакей:
— Ваше сиятельство, — начал он было, но, заметив, что барин вроде бы не в себе, порскнул обратно за дверь и вернулся уже в сопровождении немолодого человека в дорожном костюме.
— Свечей! — приказал незнакомец лакею. — Распорядитесь принести таз с водой, чистое полотно. И скажите, чтобы принесли из моей коляски сумку.
Незнакомец снял сюртук и, тщательно вымыв руки, открыл принесенную ему сумку и ловко разложил на столике медицинские инструменты.
— Вы врач? — хотел спросить Пушкин, но губы не повиновались ему.
— Сейчас пустим кровь, — пояснил незнакомец. — Как удачно вышло, что я решив заехать к вам, Александр Сергеевич, выбрал именно сегодняшний день. Да, разрешите представиться: Пирогов Николай Иванович. Бывший военно-полевой хирург…
О Пирогове Пушкин, конечно же, слышал: это имя гремело, солдаты на доктора чуть ли не молились.
— А я, изволите видеть, в отставке книгу начал писать о ранах всевозможных. И вспомнился мне, уж простите великодушно, ваш случай — уж больно удивителен. Доктор Арендт тогда рассказывал, конечно, да я молод был, многого не понимал, а он многое не договаривал…
— Я умираю? — неожиданно внятно спросил Пушкин.
— Пока нет, — совершенно спокойно отозвался Пирогов. — Но могли бы без врачебной помощи, что, собственно, обычно и происходит. А сейчас просто придется какое-то время полежать. Удар у вас, Александр Сергеевич, небольшой, но удар.
— Я шевелиться не могу, — произнес Пушкин и поморщился.
— Не все сразу, Александр Сергеевич. Приготовлю лекарство, будете принимать… Речь-то восстановилась, значит, и двигаться начнете.
Пирогов приготовил какую-то микстуру и дал Пушкину чайную ложку терпкой, горьковатой жидкости.
— Как… вы… здесь?… — медленно, но внятно спросил Пушкин.
— А мне, Александр Сергеевич, много лет ваша рана покоя не дает. Изволите видеть, никто с таким ранением у меня не выжил, хотя лечил я куда кардинальнее Арендта. Адресок у сыночка вашего старшего раздобыл… Ну, сейчас вы поспите, а завтра, благословясь, снова побеседуем, ежели вы не возражаете.
«А ведь это, похоже, первый звоночек, — размышлял Пушкин сквозь наплывающую дремоту. — Ну как ноги вообще ходить не будут? Пересяду в коляску — паралитик паралитиком… Завтра, если руки будут слушаться, нужно завещание выправить…»
Из дремоты он плавно перешел в сон. А проснулся, весь в поту. Во рту было сухо, нестерпимо хотелось пить. Он попробовал протянуть руку к колокольчику возле дивана и — о чудо! — рука его послушалась.