Читать «Монах» онлайн - страница 23

Она пела и кружилась, останавливаясь только чтобы перевести дух.

— Это сумасшедшая? — тихо спросила Антония, разглядывая ее не без некоторой опаски.

— Нет, не сумасшедшая, но одержимая, — с живостью ответила ей тетка. — Они прокляты и обречены на костер, каждое их слово и каждый вздох — это грех.

Цыганка услышала эти слова и направилась прямо к ним. Она трижды на восточный манер поклонилась им обеим. Затем, обращаясь к Антонии, попросила ее показать руку.

Леонелла, закудахтав от раздражения, попыталась увести племянницу, но та высказала такое неудовольствие и так горячо стала ее умолять позволить ей послушать предсказания хорошей судьбы, что, вытащив из кармана монету, тетушка кинула ее цыганке со словами:

— Ну ладно, голубушка, вот тебе обе наши руки, возьмите эти деньги и предъявите нам наши гороскопы.

Сняв перчатку, Леонелла протянула цыганке левую руку. Та удовольствовалась тем, что взглянула на нее, не прикасаясь, затем приняла торжественный вид и начала импровизировать наполовину шутовским, наполовину торжественным тоном следующие стихи:

К тому, кто в могиле одной ногой, Гороскоп поворачивается спиной, Но вашей монеты приятен свет, И я за нее вам даю совет: Мужчины больше не ловят взгляд Тех глаз, которые так косят, Румяна и мушки — на хлам пора, Тщеславие глупое — со двора. Увы, сладострастье — не по годам, Пора о Господе думать вам. Вот то, что будущее сулит Тому, кто у края уже стоит, С другой стороны глядя в этот мир: Пора вам готовить последний пир.

Она закончила и умолкла среди всеобщего взрыва смеха. Леонелла слушала ее, не говоря ни слова, ошеломленная и красная от стыда, но когда та закончила, она разразилась таким жутким визгом, что на лице гадалки появилась презрительная улыбка:

— Это говорят звезды, при чем здесь я, — и она обратилась к Антонии.

Девушка сняла перчатку и протянула ей свою белую руку, которую та приняла с видимым волнением. Неестественная дрожь охватила цыганку. Все присутствующие затаили дыхание, как бы почувствовав важность слов, которые будут сейчас произнесены.

Гораздо более естественным и более человечным тоном, хотя и с оттенком некоторой торжественности, цыганка начала говорить медленно, как бы роняя каждое слово:

Господь наш Иисус! Ладонь какая тут — Мягка, чиста, нежна. Вы рождены, чтоб счастье подарить, Для парня славного — достойная жена. Но тучи над невинной головой Скопились угрожающей толпой. И эта линия, что прервана бедой, Жестокой угрожает вам судьбой. В отчаянье, в страданьях будет смерть, И вам вдали придется умереть От тех, кто дорог… Но утешьтесь, вдруг Вам даст судьба избегнуть этих мук. Боясь всего, что чисто чересчур, Не верь, беги, когда к тебе взывает Такой, чьей добродетели редут Так тверд, как в этой жизни не бывает, — Тщеславие и похоть там живут.