Читать «Карпов» онлайн - страница 9

Нелюдимо наше море, День и ночь шумит оно,—

напевает Владимир Ильич. Эту песню он любит с юности. Пел ее дуэтом с сестрой Ольгой.

Надежда Константиновна сидит на пеньке. Охватив колени сцепленными руками, она подтягивает:

Но туда выносят волны Только сильного душой! Смело, братья! Бурей полный, Прям и крепок парус мой.

Как хорошо чувствовать себя молодым, сильным!

В который уже раз приходит в их жизнь весна, и каждый раз она по-новому прекрасна. Прекрасна и трудна.

Владимир Ильич уже весело шутит. Грозит пальцем Надежде Константиновне, прищурив левый близорукий глаз. Это придает ему лукавый вид.

— Ваш тактический прием, милостивая сударыня, был разгадан в самом его зародыше. Сознайтесь, вы не случайно завели меня на эту узкую тропинку, в эту чащобу, чтобы ехать друг за другом и не дать мне возможности говорить… Вы думали, сударыня, отвлечь меня от мрачных мыслей? Да?.. Так вот, поэтому мне и «показалось», что я проколол камеру.

И оба смеются звонко и заразительно, и птичий гомон становится оживленнее.

— А теперь не пора ли ехать домой? — спрашивает Владимир Ильич. — Но возвращаться мы будем по широкой проселочной дороге.

— Хорошо, хорошо, — соглашается Надежда Константиновна, счастливая от сознания, что ей удалось хоть немного рассеять Владимира Ильича. Она легко садится на седло. — Догоняй!..

Солнце клонилось к западу, когда подъезжали к дому.

— Держу пари — у нас в гостях Владимир Мартынович, — говорит Владимир Ильич, придерживая калитку, чтобы пропустить Надежду Константиновну, — видишь, у крыльца галоши и на перилах зонтик.

— А дождя не было уже дней десять, — весело замечает она.

Оба они любят этого человека.

Несколько лет назад, когда Владимир Мартынович был студентом Петербургского университета, он прочитал книгу Ленина «Что такое «друзья народа»…». Дома он торжественно объявил своей матушке, что наконец нашел цель в жизни и отныне все свои духовные и физические силы посвящает рабочей революции. Виргиния Карловна привлекла к себе сына и подумала: «Я всегда знала, что мой утенок будет лебедем», а вслух сказала: «Я с тобой, сынок». Первый адрес явочной квартиры и пароль Виргиния Карловна спрятала под валиком своей пышной прически.

Владимир Мартынович обосновался в Гельсингфорсе — так посоветовал партийный комитет, — работал библиотекарем в университетской библиотеке. Жили вдвоем с матушкой. По вечерам на Елизаветинской улице слышались звуки старинных романсов, и жители знали, что почтенная «Виргиния Смирнофф» со своим сыном «Вольдемаром» в четыре руки играют на фисгармонии. И сам полицмейстер города Гельсингфорса высмеял бы каждого, кто стал утверждать, что русский библиотекарь Владимир Смирнов и его добродушнейшая матушка занимаются опасной революционной деятельностью.

Товарищи рассказывали, как однажды Владимир Мартынович израсходовал на партийные дела, связанные с транспортом нелегальной литературы, все свои сбережения и сбережения Виргинии Карловны. Когда товарищи из партийного комитета хотели возместить его расходы, Владимир Мартынович не на шутку обиделся: «Я посвятил революции жизнь, так зачем же говорить о деньгах…»