Читать «Надкушенное яблоко Гесперид» онлайн - страница 15

В общем, она, пожалуй, и сама не знала – что это. Она была вполне довольна своей жизнью, да и трудно, пожалуй, было бы относиться к такой жизни иначе. Даже только формальное перечисление заполненных позиций в списке Ирининой жизни не оставляло, пожалуй, места для каких-то других трактовок. Дом, муж, дети, достаток, занятие... Да-да, и занятие тоже, потому что Ирина, освоившись в первую пару лет по возвращении и наладив вокруг себя удобный быт, нашла себе как-то исподволь симпатичное дело по душе, дававшее если не заработок – хотя и заработок в последнее время тоже, – то уж точно гарантированное удовлетворение и ощущение собственной значимости. Ирина была журналистом. Не тем, который, высунув язык, бегает туда и сюда в поисках дешевой сенсации, и не тем, который сидит в телевизоре с микрофоном наперевес – Ирина была, что называется, пишущим журналистом. Писать она начала еще в Америке, для себя, больше от тоски и потребности как-то использовать остающийся свободным душевный ресурс, но потом втянулась и, вернувшись в среду родного языка, решила использовать навык по назначению. Виток, другой, ее почти случайную, почти рекламную статью напечатали в небольшом журнальце, но дело пошло, и спустя несколько лет она уже была совершенно признанным и уважающим себя журналистом-фрилансером. Это значит, что время от времени, когда назревала душевная или иная потребность, она писала ненавязчиво то или это, что и печаталось спустя какое-то время в том или ином печатном издании. Писала Ирина в основном для журналов, все больше женских и глянцевых, писала вполне хорошо – по крайней мере, заказы к ней поступали регулярно, а в последнее время она даже была приглашена вести постоянную, ежемесячную колонку в одном из изданий. Да не просто каком-то паршивеньком, а в толстом, лощеном, уважающем себя журнале «Глянец». И – не это ли признание заслуг – даже тему колонки ей предложили выбрать самостоятельно. Ирина согласилась – от таких предложений не отказываются, но теперь... Впрочем, это теперь относилось как раз скорее к другой стороне Ирининой жизни, как раз к той, которая и не давала ей замкнуть круг довольства и сказать со всей уверенностью во всеуслышание, а главное, себе самой: «Жизнь удалась».