Читать «Одинокая птица» онлайн - страница 33

Мысль о том, что простецкая подружка отца не сможет показаться в моей школе, а тем более выскочить за него замуж, привела меня в восторг. Но торжествую я недолго. Хорошенько подумав, я решила, что становлюсь похожа на бабушку Шимидзу. У меня немало причин не любить Томико Хайяши, но ее происхождение и профессия здесь ни при чем. Может, она ничего не может изменить в своей жизни. Нет, не хочу я рассуждать, как бабушка Шимидзу, которая всегда смотрела на маму свысока, поскольку ее родители, до войны люди довольно обеспеченные, в послевоенное время обеднели. После войны многие мастера, занимавшиеся пошивом кимоно, разорились, но бабушка Шимидзу постоянно подчеркивала, что общий спад производства к этому отношения не имеет, просто родители моей матери не проявили должного усердия. Так что презирать Томико Хайяши за то, что она владелица бара, несправедливо. Тем не менее любое напоминание о ней вызывает во мне дикую ненависть, и отделаться от этого чувства я не могу.

Выскочив из ворот школы, я очутилась в жилом квартале. Поневоле позавидуешь семьям, которые здесь обитают. В каждом доме мать и отец, один или два ребенка. Никто на свете не одинок так, как я.

Как говорит доктор Мидзутани, птицы в одиночку не выживают. Выпадет птенец из гнезда, смирится со своей горькой участью и умрет. Наверное, я тоже одинокая птица. Мы жили с матерью, как два птенца в одном гнезде, и вот она улетела. Странно, но я воспринимаю ее как беспомощного птенца, а не как взрослую птицу, которая приносит корм своим чадам. Но если она не способна заботиться обо мне, то кто же взвалит на себя это бремя? «Бог, — утверждает пастор Като. — Все мы божьи птенчики. В Библии сказано: без ведома Бога не выпадет из гнезда ни один воробей». Но какой смысл заключается в этой фразе? Если бы Бог знал обо всех несчастных воробьях, он бы постарался их уберечь. Наверное, он не может видеть все, что происходит на свете. Подобные мысли занимают меня уже давно.

Пока я на станции ждала поезда, мне вспомнилось еще одно высказывание доктора Мидзутани. Она говорила, что птицы могут захлебнуться водой, которую пьют. Для их крошечного клюва даже несколько капель — целый океан. Стало быть, моя мать — птица, в чьем клюве море слез. И чтобы не захлебнуться, она рассталась со мной.

Подходит поезд. Сначала я его услышала — свист, лязг, грохот, а потом уже увидела. Направляясь к ближайшему вагону, я подумала о моем свиристеле. Сидит, наверное, один-одинешенек на ветке виргинской черемухи и верещит, призывая сородичей. Путь в Сибирь далек. В одиночку его не одолеть. Хотелось бы мне услышать, как стая свиристелей откликается на зов моей птицы. Голос одного свиристеля — тонкий и жалобный, но голос стаи звучит внушительно. Уже прошли сутки, как моя птица на свободе. Должно быть, свиристель нашел все-таки компанию и спокойно поедает себе черемуху, почки горного ясеня и дикие маслины, набираясь сил перед дальней дорогой. В поезде я закрыла глаза и попыталась представить, как он летит вместе со стаей. В дорогу он забрал часть одиночества, растворенного в моей комнате, и сейчас его попискивание — это моя грусть, падающая в океан и поглощаемая волнами.