Читать «Том 1. Проза 1906-1912» онлайн - страница 79

— Я провожу вас на вокзал, у вас есть билет?

«Нет еще, и, пожалуйста, не беспокойтесь; я заеду за вещами; может быть…»

— Что может быть?..

«Может быть, мне не удастся сегодня выехать…»

— Как? разве это возможно еще?

«Отчего это вас тревожит? разве это не все равно».

— Нет, ничего, я сам не знаю, отчего я встревожился, пустяки, конечно.

Они легко поцеловались, будто расставаясь на час, и Мятлев долго махал шапкой, когда удалялся извозчик Демьянова, потом он сел на другие сани и поехал в другую сторону от места, где он жил. Поднявшись по темной лестнице во дворе до двери, где значилось: «Елена Ивановна Борисова», он позвонился, и отворившая горничная со свечой, сказавши, что барышня дома, впустила его в узкую и темную переднюю.

Глава одиннадцатая

Лицо Валентина все более и более печалилось, по мере того как Демьянов неуверенно и продолжительно говорил ему какие-то утешения. Наконец, поднявши до тех пор опущенные глаза прямо на собеседника, он значительно проговорил:

«Тебе, конечно, небезызвестно, что Мятлев вчера еще приехал обратно сюда, пробывши только две недели в Москве».

Демьянов сдержанно ответил, краснея: «Может быть».

— Зачем скрывать? При вашей близости, ты не мог не знать даже раньше, что он будет здесь.

«Может быть», — повторил снова Демьянов беззвучно.

— И ты знаешь, ты должен знать, что его появление опять лишает меня почти еще не приобретенного покоя.

«Ты уверен в том, что Мятлев действительно приехал?»

Валентин пожал плечами, не отвечая.

— Вы видели, конечно, Павла Ивановича? — подошел Олег Феликсович к говорившим.

«Возможно», — с улыбкой ответил Демьянов, чувствуя, как вся комната начинает кружиться.

— Полноте скромничать; ходили даже слухи, что он и не думал уезжать в Москву, а прожил это время у вас.

«Какая глупость! от кого же ему скрываться?»

— Вы уходите уже? так рано?

«Да, я ухожу, страшная мигрень».

«Приехал, приехал — и я узнаю это из третьих рук! Две недели молчания, не предупредить о приезде, не известить по прибытии! Вот дружба, вот любовь! и чем я заслужил это?»

Михаил Александрович в волнении сошел с извозчика, прошел некоторое время пешком, опять сел и погнал с горящей головой и каким-то опустошенным, падающим сердцем.

— Вот просили вам передать домик и карточку, — сказал заспанный швейцар, отворяя дверь Демьянову и роясь на столе в передней.

«Что за домик? кто такой?»

— Да вот — детская игрушка, я даже сам удивился. Молодой господин, часто у вас прежде бывали, Мятлев, кажется, будут по фамилии. Вот… — нашел он карточку Мятлева.

На обороте не было ничего написано. «Они сами заезжали?»

— Сами. «Поздно?»

— Часов в девять.

Домик был, как продают перед рождеством разносчики, — из толстого картона с прорезными дверями и окнами с переплетом в обоих этажах; в окна была вставлена прозрачная бумага, красная и зеленая, чтобы давать пестрый свет, когда внутри дома зажигали свечу.

Глава двенадцатая

Надя Овинова с сухою складкою у рта, бесстрастно смотря на трепаного, серого, будто три ночи не спавшего Валентина, говорила: «Мне очень жаль вас, милый друг, но поверьте, всякое чувство проходит; это вам только кажется, что ваша любовь — необорима и вечна. Будемте друзьями, я даже думаю, что вы придете на мою свадьбу».