Читать «На Кежеке» онлайн - страница 9

— Зачем ты это? — недовольно спросил Встовский.

— Надо голос собакам подать. Может, они и держат уже где зверя, а мы не слышим.

— А теперь?

— Если все они вместе — одна прибежит непременно. А если порознь — ближе к нам будут держаться.

— Вот они у тебя какие ученые!

— А других мне не надо. За зверем охотиться собаке — не двор караулить. Ты вот у меня Черного на деле посмотри…

И, не закончив, вдруг замер. Медленно поднял ладонь и посветлевшим лицом повел влево.

— Есть! — радостно сказал он.

Торопливо заброспл ружье за спину, хлестнул коня и поскакал, махнув нам рукой: не отставайте!

Не скажу, чтобы эта скачка была из приятных: дорогу все время преграждали валежины, заросли молодняка, такие, что, пробиваясь через них, приходилось закрывать лицо руками; вдруг вставали каменистые увалы, и кони едва находили место, где ступить ногой.

Так мы проскакали не менее километра и остановились на открытой поляне. Впереди, очень отлого, лес спускался в низину, должно быть к моховому болоту, которых здесь было бесконечно много. Там, у края болота, густо разрослись кусты красно-бурого ольховника и осинника. Осень здесь успела поработать на славу. Траву, деревья, кустарники — все размалевала яркими желтыми и красными красками.

Теперь явственно был слышен тонкий, заискивающий собачий лай.

— Один Черный держит. Это и лучше, — сказал Медведев, спешиваясь и привязывая к тонкой лиственничке коня. Дрожащими от волнения руками он снял с седла заготовленный еще с нашей ночевки аркан, прислонил к валежине ружье и поманил нас за собой. — Только, чур, не портить мне дело!..

Мы побежали на голос Черного. Намокший от дождя лесной мусор прикрывал землю, как мягкий ковер, и делал вовсе неслышными наши шаги. Медведев убежал вперед, мелькала среди кустов его широкая спина. Я чувствовал, как у меня иссякают силы и начинает давить одышка. Встовский бежал, тоже придерживая рукой левый бок.

Вдруг Медведев поднял руку, сделал нам знак присесть и сам, сильно сгибаясь, осторожным шагом двинулся влево. Черный лаял совсем недалеко, может быть к сотне метров…

Мы с Андреем Федоровичем переглянулись: что же мы здесь будем сидеть? Ездили-ездили, бежали-бежали — и ничего не увидеть? Без слов мы поняли друг друга и, опустившись на колени, поползли в том направлении, где редко, по-деловому, словно с кем разговаривая, лаял Черный.

Мы проползли не более тридцати—сорока шагов, перевалили через небольшой бугорок. Открылась неширокая прогалина, вся густо окаймленная мелким ольховником, и в дальнем конце ее мы увидели дивную картину. Втиснувшись в густую поросль так, что открытыми оставались только голова да передние ноги, и склонив горбоносую, губастую морду низко к земле, стоял сохатый, а в нескольких шагах от него ерзал на животе Черный, словно привязанный к морде зверя. Пес неизменно торчал у сохатого перед глазами, сердито взлаивал, когда тот поднимал голову, и умильно вертел хвостом и ластился, если зверь опускал ее к земле. Видно было, что Черный порядком измучился, ведя эту трудную игру, а сохатый злится все больше. Вот он медленно поднял красивую тонкую ногу и решительно стукнул в землю копытом раз, другой. Черный сжался в комок и попятился назад. Сохатый шумно вздохнул, так, что закачались былки высокой чапыги, и двинулся к Черному. Это был самец-трехлетка с еще мало разросшимися рогами. Он изумительно красиво нес свою маленькую длинноухую голову. Я подумал, что сохатый намеревается боднуть рогом Черного — так он нацелился на него, но с невероятной быстротой произошло другое: сохатый, топча передними копытами, будто пытаясь захватить и подмять под себя надоевшую собаку, метнулся прямо вперед. Черный ловко увернулся, с лаем обежал вокруг зверя… Тот сделал поворот на месте — и они снова уставились друг на друга: сохатый, нервно постукивая в землю копытом, Черный — тихонько и просительно полаивая на него. Потом все повторилось в той же последовательности, только стремление завязать драку со своим врагом со стороны сохатого стало еще большим. Он не думал бежать от собаки. Нет, он хотел ее непременно затоптать, уничтожить… А Черный на сохатого не нападал, он держал себя очень вежливо, но твердо и непреклонно, как бы желая сказать: «Я нападать на тебя не буду, но и уйти от тебя тоже никуда не уйду».