Читать «Садик под окнами» онлайн - страница 6

Перед самым концом войны он узнал, что его сын вместе с другими малышами находился в Клайпеде, в воспитательном доме, а при отступлении фашистов увезен куда-то в глубь Германии и что бабушка его, вероятнее всего, замучена где-нибудь в концентрационных лагерях. Уверенность в том, что ребенок остался жив, окрылила Петра Петровича, и, когда немецкая армия капитулировала, он с радостью стал думать о скорой встрече с сыном. Но тут выяснилось, что клайпедский воспитательный дом был немцами эвакуирован далеко на запад и теперь оказался в американской зоне оккупации. Американцы же почему-то не отдают детей родителям. И это услышать было горше всего потому, что война уже кончилась и все несчастья, оставленные войной, должны были теперь сглаживаться, а не усиливаться, и еще потому, что американцы называли себя союзниками русских.

И сколько ни писал американскому командованию сам Петр Петрович и сколько раз наше правительство ни требовало вернуть всех до одного советских детей, американцы затягивали решение вопроса. Отвечали вежливыми, но равнодушными отказами или попросту отмалчивались.

И когда Петр Петрович рассказал все это и прибавил еще, что мой сын удивительно похож на его сына, я понял, какое горе беспрерывно терзает душу отца и как мучительно больно слушать ему радиосводки из Кореи, где те же американцы сейчас убивают ни в чем не повинных мирных людей и оставляют их детей сиротами.

После этой встречи и хорошего, душевного разговора мы быстро сдружились, и очень часто теперь, возвратившись с завода, я заставал в нашем садике Петра Петровича, окруженного детворой. Малыши его очень любили.

Мне приходилось видеть Петра Петровича на деловых собраниях и совещаниях. Он всегда выступал решительно и резко, как всегда говорят твердые волей люди, к тому же уверенные в своей правоте. Запомнился доклад Петра Петровича на городской конференции сторонников мира. Он начал речь спокойно и даже, как мне показалось, холодно. Но в этом кажущемся холоде сдержанных слов отчетливо звучала сила и непреклонная воля великого народа, борющегося за мир, против войны, и когда Петр Петрович заговорил о кровавых злодеяниях агрессоров в Корее, голос его наполнился такой страстью и гневом, словно весь зрительный зал переместился туда, за трибуну, и вдохнул свои чувства и мысли в речь одного человека. А с детворой Петр Петрович бывал необыкновенно весел и шутлив, хотя в глазах у него постоянно и оставался оттенок грусти.

Незадолго до начала учебного года я простудился и слег в больницу. Болезнь оказалась затяжной, и, лежа в постели, я наблюдал в окно, как осень постепенно кладет на листья деревьев свои отметины. Я думал временами, что вот уже скоро оголится садик под окнами нашего дома и желтые листья засыплют его песчаные дорожки.

Проведывать меня приходила жена вместе с сыном, а иногда он смело прибегал и один, хотя больница находилась в противоположном конце города. Несколько раз навещал и Петр Петрович, пока ему позволяло время. А когда начались занятия в школе, он стал пересылать с моим сыном ободряющие записки.