Читать «Новый Мир ( № 1 2000)» онлайн - страница 11

— Ах! — воскликнула Галина Васильевна, подскочила к своему ребенку и прижала его к себе.

— Русская работа, — негромко проговорил Илья, выбираясь из материнского объятия.

— Боже, как я испугалась... — прошептала Галина Васильевна.

— Русь–ская рапота, — повторил Илья громко, презрительно и почему–то с сильным эстонским акцентом.

— Боже, как я испугалась! — воскликнула мать, успокоившись, и, взяв сына за плечи, направила его к берегу. — Пойдем отсюда, Илюшенька. Здесь прохладно, ты можешь простудиться.

Мать и сын шли вдоль берега, когда к их ногам подкатился мяч — несколько молодых людей играли неподалеку в волейбол. Отделившись от компании, за мячом бежала красивая юная девушка в купальнике, с длинными, почти до пояса, распущенными волосами. Илья поднял мяч и бросил ей, девушка поймала, улыбнулась и сделала книксен.

— Здравствуйте, Галина Васильевна! — широко улыбаясь, поприветствовала она маму Ильи.

— Здравствуй, Дашенька, — отозвалась Галина Васильевна. — Ты не простудишься? Ветер холодный.

— Что вы, Галина Васильевна, тепло! — не согласилась девушка и, коротко, робко посмотрев на Илью, побежала.

— Тепло, — грустно улыбнувшись, повторила Галина Васильевна, глядя вслед убегающей девушке, и обратилась к сыну: — Это Дашенька Канищева. Правда хорошенькая? Очень порядочная девушка. Ее папа владеет городскими прачечными, химчистками и банями. Как остроумно выразился наш папа: “Самый чистый бизнес”. Правда смешно?

— Мама, я хочу в город, — неожиданно громко и требовательно заявил Илья, сказав, похоже, то, что помешало ему сказать сломавшееся перильце купальни.

— В город? — удивилась Галина Васильевна. — В какой город?

— В наш Придонск.

Склонив голову набок, Галина Васильевна улыбнулась:

— Как это хорошо, что ты назвал Придонск нашим... Меня просто выводит из себя, когда я слышу — “эта страна... этот народ...”. Это наша страна! Это наш народ!

3

Француз сидел по–турецки. Безупречный Прибыловский — на корточках. Печенкин по–разински полулежал на большом узорчатом ковре и деревянной ложкой хлебал из глубокой глиняной миски уху. За его спиной неподвижно стоял официант с перекинутой через согнутую в локте руку салфеткой.

— Идеология у меня одна. Работать! Пахать! Вкалывать! Вот и все... — Печенкин замолчал и задумчиво улыбнулся: — Но вот что интересно... Раньше думалось: будут людям хорошо платить — будут хорошо работать. Ни фига! Тот, кто за копейки раньше вкалывал, тот и за большие деньги сегодня точно так же вкалывает. Ему, в принципе, все равно. А кто был лентяем, тот лентяем и останется, хоть сколько ему плати. Так вот: любит человек работать — он для меня существует. Не любит — я его в упор не вижу! А все остальное, как говорится, от лукавого. Национальность, вероисповедание и все такое прочее... У меня в совете директоров — чеченец и два еврея...

— Три, — неожиданно уточнил Прибыловский.

— А кто третий? — обратился к нему Печенкин.

— Уралов. У него объявился отец. Живет в Израиле.