Читать «Трагедия казачества. Война и судьбы-3» онлайн - страница 157

«Рослый я был парень — немцы мне не поверили, что я не военнообязанный» — поясняет казак. Было это в октябре. В лагере — голод, как тогда, в Верхней Ясеновской, куда вслед за отчимом перебрались они с мамой. В конце года пришли в лагерь казаки в лампасах и стали вербовать.

— Пойдешь в казачий полк освобождать Россию и Дон от большевиков?

— Пойду.

— А сам-то казак?

— как же!

«Для меня, — поясняет Иван Николаевич, — не было колебаний. Судьба отца и деда, уничтожение казачества, постоянный голод… Да еще перспектива умереть в немецком лагере. А главное — моя твердая уверенность в своей правоте. Случись снова такое же, повторил бы без колебаний».

Три месяца в школе урядников, отправка в отдельный казачий батальон. Наводили порядок в Польше. В тамошних лесах получил боевое крещение. Потом Варшавское восстание. Франция. Четыре месяца охраняли завод, изготовлявший какие-то части для самолетов-снарядов ФАУ.

Весной 1944-го Богданов попал на переформирование и был включен в 15-й ККК, Возле Загреба в бою с коммунистами Тито его ранили: «Заняли мы позиции на горе, покрытой лесом, на высоте 500 метров. Повели наступление на титовцев. Теперь уже задним числом понимаю свою ошибку. Перебегаем от дерева к дереву и на открытом месте решили спрятаться за двумя камнями. Один — с эту подушку величиной, второй — побольше. Нам бы за кустиками неприметными схорониться, а мы, видишь ли, камни эти выбрали. Начали выглядывать, и первыми же пулями были сражены. По-видимому, у них эти два валуна были пристреляны, они даже знали, с какой стороны мы выглянем. Моя ударилась о валун и вошла мне в череп с левой части лба, а вышла за ухом. Когда выглядывал, то лежал, подперев голову рукой, так ее из-под головы как поленом вышибло, а правая нога онемела.

В том бою казаки разгромили титовцев. Раненого вынесли и отправили в лазарет. Был он в сознании и даже пытался наступать на парализованную ногу, когда его спускали вниз на дорогу. В военном госпитале Вены ему сделали несколько операций. Удалили часть осколков черепа, на дыру в голове натянули кожу. Первые два месяца он не говорил. Постепенно речь восстановилась, но и сейчас, спустя 50 с лишним лет, она замедленна, приходится мучительно долго подбирать нужные слова.

«Хотели поставить металлическую пластинку на череп, чтобы оградить мозг от травм, но потом врачи передумали: и без того много операций. Надо сказать, что немцы лечили меня прекрасно, но есть предел возможного. В общей сложности я пролежал 20 месяцев. Побывал в Альпах в разных госпиталях и санаториях. Организм молодой, вот и выжил».

Затем казака отправили в американскую зону оккупации, где он был до начала 1946 г. А в январе был насильно отправлен в СССР. «Как я их уговаривал! С той поры у меня начались припадки. Вот недавно прекратились, слава Богу!».

Пленный урядник попал в проверочно-фильтрационный лагерь в Гомеле. Там во время очередного припадка офицерье НКВД у него выкрало золотую медаль. «Больше некому, — говорит казак. — Я плакал…»