Читать «Трагедия казачества. Война и судьбы-4» онлайн - страница 31

Дело о Протопопове-Медере А. М., обвиняемом в преступлении, предусмотренном ст. 58-3 УК РСФСР, возвратить областному прокурору для направления в военный трибунал Западно-Сибирского военного округа. Меру пресечения оставить прежней, перечислив Протопопова-Медера А. М. 1897 года рождения дальнейшим содержанием под стражей за облпрокурором…»

Хотя определение областного суда и повторяло сказанное в обвинительном заключении, появление этого документа сыграло положительную роль в деле Алексея Михайловича Протопопова-Медера. Оно не стало достоянием гласности в прямом смысле этого слова, но приковало к себе внимание многих юристов, не имевших отношения к делам МВД и старавшихся, насколько это возможно, соблюдать законность. Следователь контрразведки Герасимов и его начальники, может быть впервые в жизни, почувствовали, что творить произвол и беззаконие абсолютно безнаказанно — не получается.

Среди заключенных тюрьмы № 1 были, вероятно, и опытные юристы. Тюрьма была переполнена, камеры забиты до предела, и отделить иностранных военнопленных от советских граждан не всегда представлялось возможным. Так или иначе, но Алексей Протопопов-Медер получал дельные советы.

6 октября 1946 г. он подал жалобу министру государственной безопасности СССР, обвиняя следователя майора Герасимова в необъективном ведении дела. Это было смелым поступком. Впрочем, терять Алексею Протопопову-Медеру было нечего. Но поданная жалоба неожиданно сработала.

17 октября 1946 года заключенному Протопопову-Медеру было объявлено под расписку, что он имеет право ходатайствовать о назначении защитника, дополнить список свидетелей, вызываемых на судебное заседание, истребовать новые доказательства по существу предъявленных обвинений и предъявлять новые ходатайства.

В истории тайной советской юстиции это было невероятным событием. Обычно дела такого рода слушались в судах военного трибунала в упрощенном порядке — без участия сторон. В суд не вызывались обвинитель и защитник, не вызывались свидетели обвинения и защиты. Суд в таких случаях полностью использовал материалы предварительного следствия, не подвергая их ни малейшему сомнению.

Но «государственному преступнику» Алексею Протопопову-Медеру удалось добиться невозможного.

Он заявил следующие ходатайства: допустить к слушанию дела защитника Черных из Новосибирской городской коллегии адвокатов, вызвать в суд из лагеря для военнопленных № 525 и из кемеровской тюрьмы свидетелей Василия Клеева, Михаила Коцовского, Дмитрия Мирошниченко, Александра Лeнивова, Карла Дьяка, а также приложить показания Александра Шевченко-Шевцова, изъятые следователем, который заявил, что они к делу по обвинению Протопопова-Медера не относятся. Алексей Михайлович просил также внести исправления в протоколы его допросов, так как они были фальсифицированы следователем.

В тот же день, 17 октября 1946 года, председатель военного трибунала Западно-Сибирского военного округа полковник юстиции Гаврилов направил начальнику Новосибирской тюрьмы № 1 отношение о доставке в судебное заседание военного трибунала (ул. М. Горького, д. 80), 21 октября 1946 г. к 10 часам утра содержащихся под стражей в тюрьме фон Рентельна Эверта Вольдемара, 1893 года рождения, и Протопопова-Медера Алексея Михайловича, 1897 годарождения.