Читать «Трагедия казачества. Война и судьбы-4» онлайн - страница 143

Несколько человек, из только что прибывших казаков, были назначены расчищать тротуар перед входом в здание нашего штаба. Проходивший мимо штатский немец по буквам SU (Sowjet Union), намалеванных на их советских шинелях, распознал в них русских. Без всякого повода с их стороны он набросился на одного из них, и, понося «Ивана» последними словами, ударил его. Товарищи пострадавшего схватили немца и привели в нашу канцелярию. Оставить его оскорбительный поступок без последствий мы не могли. Это было делом чести. Я отрапортовал есаулу, и он приказал вызвать полицию. Я немедленно позвонил по телефону в участок. Через несколько минут в дверях показался полицейский. Отдал честь. Я объяснил ему, что задержанный нами прохожий нанес оскорбление словами и действием солдату союзных Германии добровольческих формирований. Затем я передал задержанного немецкой власти, потребовав от полицейского сообщить нам о мерах, принятых против нарушителя законного правопорядка.

Спустя несколько дней явился полицейский вахмистр. Войдя в канцелярию, он с видимым недоумением оглядывался по сторонам. Канцелярия как канцелярия, но вместо ожидаемого, по меньшей мере, фельдфебеля перед ним в качестве ее начальника предстал простой ефрейтор. Разумеется, нормальным порядком он этого признать не мог. Это было видно по выражению его лица. Тем не менее, вопреки правилам субординации, он отрапортовал мне, что дело задержанного нами нарушителя порядка было рассмотрено, и он понес полагающееся в таких случаях наказание. Я поблагодарил вахмистра за примерное исполнение долга, и он, вероятно, все еще удивляясь казачьим представлениям о чиноначалии, удалился.

Этот случай очень поднял престиж нашего дела в глазах бывших военнопленных. Он был для них наглядным подтверждением того, что казачество блюдет их достоинство и не даст их в обиду немцам. Они убеждались на подобных примерах, что они не наемники немцев, а участники народного движения, целью которого была не борьба за имперские интересы Германии, а решимость буквально, «без пяти минут двенадцать», дать последний и решительный бой сталинской тирании и добиться освобождения родной страны от большевистского ига.

Конечно, психологически решение примкнуть к антисоветским формированиям, сражающимся на стороне Германии, затруднялось для известной части военнопленных, особенно кадровых командиров Красной Армии, необходимостью нарушения присяги «сына трудового народа», а в поздних текстах присяги — «гражданина Советского Союза», своей стране, которая хотя и «мачеха», все-таки оставалась Родиной.

Как-то в коридоре я столкнулся с одним недавно прибывшим из лагеря военнопленных высоким и худым капитаном. Он производил впечатление человека в состоянии неуверенности и замешательства. Я вежливо осведомился о его самочувствии. Он взглянул на меня и пробормотал: «Присяга…» Я спросил его, что он имеет ввиду. Капитан вынул из кармана заношенных форменных штанов какой-то предмет, завернутый в смятый носовой платок. Слегка дрожащими пальцами он развернул его и показал мне Орден Красной Звезды. Я понял его. «Так зачем же вы пришли к нам?» — задал я ему логический в данном положении вопрос. «Голод», — ответил он и пошел в комнату офицеров.