Читать «Игра против всех» онлайн - страница 79
Павел Шестаков
— Вот, значит, как, говоришь? Он ему ключ сделал, а они его…
— Кто — они?
— Да Вадька с дружком. С доктором этим белобрысым…
— Гаджиева! Говорите яснее! Вы имеете в виду Васина?
— Они, они, сволочи… Они его травили. Кто ж ему отраву, дурь эту, добывал?
— Васин доставал для Живых морфий?
— Марафет проклятый. Яд этот. Все доставал. И рецепт писал и так давал. Ампулы давал. Через Вадьку передавал.
— Вы хотите сказать — продавал?
— Продавал? Так давал.
— За красивые глаза, что ли?
И тут Гаджиева заплакала навзрыд.
— Я, начальник, я виновата.
Борис наполнил стакан:
— Выпейте, Фатима Ахметовна, выпейте! Успокойтесь и расскажите по порядку. Все, что знаете.
Признаться, версия с братом Гаджиевой не вызывала в нем внутренней убежденности. Жокей — человек случайный. Иное дело Васин. Здесь есть и связь, и логика.
Гаджиева пила воду, бросая на Сосновского испуганные взгляды.
— Пейте, пейте, — подбодрил Борис. — Хорошо, что вы начали говорить правду. Только правда может выручить вашего брата. Зачем ему чужую вину на себя брать? А он и так не без греха, а?
— Не виноват брат, товарищ начальник. Я один…
— Одна, — поправил Боб.
— Брат совсем не виноват. Это они его, бандиты, Вадька с дружком своим, нехорошим человеком… Федя несчастный был, больной. Без отравы совсем жить не мог. С войны у него. От раны… А потом совсем плохо. А где его взять?
— Морфий?
— Его, проклятого.
Про морфий спросил Скворцов. Он вошел в кабинет и, не прерывая допроса, присел в угол.
Сосновский был рад продемонстрировать свои достижения начальству. Кроме того, он понимал, что шеф сможет узнать у Гаджиевой и что-нибудь новое.
— Мы обсуждаем с Фатимой Ахметовной последнюю, так сказать, версию. Она считает доктора Васина замешанным в преступлении.
— Васина? С какой же целью он доставал для Живых морфий?
— Федя про скачки говорил. Кто первый прийти может.
Сосновский и полковник переглянулись.
— Васин играл на скачках? — спросил Дед.
— Сам не играл. Вадька играл. Каждое воскресенье на ипподром бегал.
— Понятно, — подытожил Сосновский. — Значит, механика такая. Живых нуждался в морфии, который мог доставать в больнице Васин. И доставал. А в обмен Федор снабжал Зайцева и Васина сведениями о намеченных на скачках махинациях?
— Зачем махинации? — живо возразила Гаджиева. — Просто разговор слушал. Брат говорил. Приятели его говорили, какой лошадь, какой жокей лучше, какой раньше прийти может.
— Ну, это положим… — махнул Боб рукой.
Но полковник остановил его:
— Нельзя все видеть в худшем свете, Борис Михайлович. Живых часто бывал в обществе жокеев, слышал их предположения, прогнозы. Не обязательно подозревать махинации.
— Вот правильно, товарищ начальник. Вот правильно. Придет к брату — там разговор: Сувенир — хорошая форма, резво идет. И жокей кто. Жокей разный бывает. Они много знают…
Говорила она быстро, сбиваясь в русском языке, а полковник слушал внимательно, кивая время от времени, так что Сосновский никак не мог понять, верит он Фатиме или нет.
— Об этих разговорах и вы сообщали Зайцеву?
— Да, сообщала. Разве нельзя? Разве это преступление, товарищ начальник?