Читать «Зеленый подъезд» онлайн - страница 22

– Хороший сценарий?

– Лучше не бывает. Но ты его несказанно оживил. Столько настоящего. Просто забываешь обо всем и не можешь оторваться. – Черт, как он не чувствует фальши в моем голосе?

– А как сцена в финале?

– Ты понимаешь, конфликт отцов и детей – такая емкая тема! Так трудно ее охватить. И то, как вы это делали всего за несколько минут, – я вижу впервые.

– Кажется, сегодня я был в ударе, – подвел итог Парфенин. Он был доволен. Откуда в моей льстивой голове набралось такое количество умных слов – не поняла и я сама. Но смотрелась я очень неплохо.

– Тебя, кажется, приняли в труппу.

– Да, чтобы дудеть на бутылке.

– Ерунда! Все с этого начинали!

– Правда? – удивилась я.

– А как же? Тебя ждет большое актерское будущее, это определенно, – решил он вернуть мне часть комплиментов. На секунду показалось, что мы уподобились собакам, вылизывающим друг другу зады ради счастья слышать и видеть друг друга.

– Спасибо. Но я не знаю, что мне теперь делать.

– Во-первых, пойдем, я выбью тебе постоянный пропуск, пока все не позабыли, кто ты такая.

– Это правильно.

– Во-вторых, каждый день после пяти часов – репетиция. Но и днем происходят интересные мероприятия. Расписание – здесь, – ткнул он пальцем в доску на стене. Там мелким шрифтом было выбито: мастерство – 13 часов, реж. тренинг – 15 часов.

– Это на завтра? Что такое – мастерство?

– Основы актерского мастерства. Очень классные занятия. Придешь?

Еще бы, он еще спрашивает. Да я тут буду теперь дневать и ночевать, так все тут интересно. Вдруг повезет, и я еще где-нибудь буду дудеть в бутылку?

– Конечно.

Я получила пропуск и понеслась домой, так как оказалось, что уже первый час ночи. Нормально так мы порепетировали. Теперь бы успеть на метро, чтобы не ночевать на улице. Интересно, а как остальные попадают домой, если репетиции заканчиваются черт-те когда? В итоге оказалось, что в этом странном театре все происходит через одно место, что отнюдь не умаляет его ценности. Репетиции здесь не только кончались за полночь, но и начинались в самые непредсказуемые моменты. Иначе говоря, тогда, когда захочет режиссер. Все у нас было подчинено его деспотической воле. Гений и тиран, он невероятным образом приковывал нас к своему детищу, заставляя без оглядки влюбиться во все, что он только ни задумывал. Кафка оказался самым невинным из его развлечений. Он ставил матерные пьесы по сценариям советских диссидентов, от которых на первых прогонах у меня уши вяли. Он брал «Лира» Шекспира и переносил в настоящее время, заставляя его дочерей бегать голыми по сцене, а самого старика-короля одевал в джинсы и увешивал цепями. Трагедия превращалась в черт-те что, но зрители неистовствовали. Чтобы заставить всю имеющуюся в его руках бестолковую молодежь слаженно и достоверно разыгрывать все это безобразие, он проводил бесконечные занятия по поиску единого духа труппы, на которых мы то хлопали хором, то с завязанными глазами пытались повторить движения партнера с такими же завязанными глазами. Все это было бы полным идиотизмом, если бы я не видела, как два актера основной труппы после нескольких часов репетиции двигались в плавном синхронном танце, разделенные черным покрывалом и повязками на глазах. Они вместе начинали движение в полной тишине, словно бы кто-то невидимый отдавал им команду. И он же на ушко им подсказывал, куда и как повернуть, под каким углом поднимать и опускать руки. И, наконец, когда остановиться.