Читать «Суть времени. Цикл передач. № 31-41» онлайн - страница 78
Сергей Ервандович Кургинян
В России образ Софии, вообще софийность, имеет огромное и до конца неосознанное значение. Может, это образ и связует между собой красную, белую историю и все прочие. Потому что всё время говорить, что у нас несколько историй, и они ничем не связаны, неинтересно.
Вот эта софийность в России имеет такое значение, как ни в какой другой стране мира. И эта София не имеет никакого отношения к гностической Софии. Это другая София. Софиология русская — это ещё не до конца открытое учение, которое вполне может быть соединено с марксизмом, с Вебером и со всем остальным потому, что на новом этапе никакими атеистическими баландами людей не накормишь. По крайней мере, этим не накормишь тех, кто должен сформировать субъект и обладает настоящей волей к тому, чтобы преодолевать столь большое неблагополучие, как сегодняшнее.
Поэтому путь от реального в феноменальное и в идеальное — это и есть то, что нужно для того, что обрести субъект, а значит, проектную силу. Там, на этих высотах располагается честь.
Нет чести — нет любви. Там находится честь. Найденная честь восстановит любовь. Восстановленная любовь зажжёт огонь. Огонь превратит руду в настоящий металл. Металл превратится в оружие. Оружие сумеет преодолеть всё, если оно будет находиться в руке полноценного субъекта. Если нет — всё, что мы сейчас обсуждаем, абсолютно бессмысленно. И ради этого обсуждения, его и только его, нужны такие вот абстрактные разговоры. Ничего конкретнее этих разговоров нет.
И если бы Минкин не был просто пощёчиной, которую надо ощутить, и пощёчиной не кому-то там, даже классу, ни пощёчиной нашему родственнику, ни пощёчиной нашему историческому бытию, — а именно пощёчиной какой-то идеальной сущности… Такой кривляющийся бес, который дотягивается ручонкой до того, что удалось исказить и замарать, до святого лика. Если бы этого не было, я бы не обсуждал Минкина. Для меня он здесь — пример какой-то нарастающей угрозы.
Я уже вспоминал и ещё раз хочу вспомнить песню Гребенщикова — вроде бы такую кокетливо-просоветскую…