Читать «Суть времени. Цикл передач. № 31-41» онлайн - страница 44

Я благодарен и так тем, кто себя блестяще ведёт. Благодарен обществу, которое не входит ни в какие организации и ведёт себя очень определённым образом от Камчатки до Калининграда. Я благодарен всем.

Я о другом говорю — о том, может ли настроение (и даже первый шаг с готовностью приступить к какой-то организованной форме деятельности) родить действие, в том числе и примитивное. А если настроение не рождает действие, то я по этому поводу а) скорблю и б) не опускаю руки, а говорю: значит, это надо поднять на новый этап. И понять, в чём же тут дело. Для этого существуют все интеллектуальные инструменты, которые мы создаём. Для этого существуем мы, потому что первая наша задача — увидеть реальность такой, как она есть. А вторая наша задача — эту реальность менять.

Как там процитировал Поэгли? «Времена не выбирают, в них живут и умирают».

Времена не выбирают, но те, кто умирают и умирали — наши деды и прадеды — меняли эти времена. А главное — вырывали страну из безвременья.

Блок по этому поводу писал:

«Не стерёг исступленный дракон, Не пылала под нами геенна. Затопили нас волны времён, И была наша участь — мгновенна».

Вот из этой мгновенности безвременья наши прадеды вырывали страну. Прадеды и деды вырывали её, умирая и попирая смертью смерть.

Что же случилось потом? Об этом сейчас и надо поговорить.

Человек — это тонкая плёнка между тем, что мы называем «организованными формами существования рода человеческого», или «культурой», или иногда «цивилизацией» (не путать с другими вариантами того же самого определения; «цивилизация» — очень многомерный, многовалентный термин), и зверем. Считается, что именно в этой тонкой плёнке сосредоточено всё доброе, а всё тёмное и злое содержится ниже — в звериной, дочеловеческой толще.

Если бы это было так, то конструкция, конечно, очень страшная: тоненькая-тоненькая плёнка, которая еле держится, — и всё время прорывающиеся сквозь эту плёнку лавы дочеловеческого. Это очень совпадает с концепциями психоаналитиков — не важно, Юнга или Фрейда, тут весь вопрос в том, что такое подсознание. Но главное, что есть вот эта тонкая плёнка сознания, и под ней — гигантские, всё время готовые сокрушить её тектонические массы бессознательного.

Но эта картина сейчас, в первое десятилетие XXIвека (да и чуть раньше), не вполне точна. Всё, что мы называем «зверем», на самом деле явление более сложное. Всё это доприродное проникнуто отнюдь не одним только духом тьмы и агрессии, джунглей и войны всех против всех. Оно проникнуто и совершенно другим духом. Речь идёт не только о коллективизме, альтруизме, которые Конрад Лоренц нашёл в пределах дочеловеческих сообществ. Речь идёт и о большем.

Исследователи обнаружили эмоции, которые, как казалось, могут руководить поведением только отдельных высших представителей рода человеческого, в дочеловеческом сообществе. Они исследовали крыс (это очень известные эксперименты) и насыщали все их низшие фундаментальные потребности: в пище, воде, агрессии и так далее. Насытив все эти потребности, они предлагали крысе игру под названием «исследование лабиринта». Они актуализировали в крысе поисковую эмоцию — что происходит в этом лабиринте? Крысе ничего там не нужно — она не ищет там пищу, она не ищет там особь для совокупления, она не хочет никого порвать на части. Она просто хочет узнать, что там происходит.