Читать «Мой знакомый медведь: Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман» онлайн - страница 72

Глава девятнадцатая

Витька перешел реку вброд и на другом берегу остановился на ночевку. Проснулся и не мог понять, что случилось: вчера вброд переходил реку, а утром она опять оказалась перед ним…

Стал разбираться… Ночью гремела сопка — где‑то проснулся вулкан. В горах начали бурно таять снега. Вода переполнила реку, прорвалась с другой стороны холма, на котором стояла палатка, пошла новым руслом, а старое устье тут же зализали океанские волны.

Вода в реке была уже не прозрачной, а желтой, с лохмотьями травы, обломками деревьев, с кружащимися ветками кустов.

Пришлось второй раз переходить одну и ту же реку.

Вьючное седло для человека, или поняга, как называли в заповеднике это приспособление для переноски тяжестей за спиной, было нагружено так, что Витька присаживался передохнуть чуть ли не на каждое толстое бревно, выброшенное океаном. Надо было еще втянуться, чтобы подолгу без отдыха нести на себе продукты на десять дней, палатку, спальный мешок, ружье, топор и прочее походное снаряжение.

Настроение было отличное — ему давно хотелось пройти диким, нехоженым берегом Великого океана до самой Кроноцкой сопки. Почти полторы сотни километров безраздельных медвежьих владений. А там еще в глубь полуострова, до Кроноцкого озера.

Директор заповедника уехал в Петропавловск, за него остался новый сотрудник, который совсем не представлял, что значит путь пешком от Туманова до Кроноцкого озера. Но нужно было передать новые методички лесничему, живущему на озере, и Витька вызвался сходить туда.

Когда Гераська на доске поняги неумело чертил карандашом главные реки, которые надо будет перейти Витьке, старик, сосед Гераськи, глядя на каракули, сказал:

— Не ходи, сынок. С полпути вернешься… А то и вовсе пропадешь.

Но Витька не мог упустить такой случай. Гераська рассказывал: «Медведей раньше было там видимо–невидимо».

— Сейчас, конечно, больше невидимо, — уточнил старик.

Но откуда ему знать: ни разу там не был, а Гераська хоть десять лет назад, а был.

Океан ласково поднимал и опускал зеленые волны. У самого берега на волнах распускались яркие белые гривы, ветерок подхватывал мелкие брызги, и от волн к берегу перекидывались цветные мостики–радуги.

Под ногами хрустели ракушки, панцири крабов. Пахли йодом вороха буро–зеленых водорослей. Витька взял конец водоросли и потащил ее за собой, шагами отсчитывая длину — тридцать два шага. Где‑то на глубине были заросли выше дремучего леса.

Начался отлив. Мокрая прибойная полоса парила под лучами солнца, дымилась вдоль всего берега. По «прибойке» бегали кулички, вдали пятнами белели скопления чаек, над головой, плавно махая метровыми крыльями с растопыренными, как пальцы, перьями, летел белоплечий орлан. Он тащил извивающуюся зеленую ленту морской капусты.

Кулички с тревожным писком сорвались с «прибойки». Из‑за груды обглоданных океаном деревьев вышла собирать морские дары грязно–рыжая лисица. У самого берега в высокой изумрудной волне, просвеченной солнцем, показалась пятнистая нерпа.