Читать «Мой знакомый медведь: Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман» онлайн - страница 229
Анатолий Александрович Севастьянов
А вот под соснами темные точки и черточки: глухарь кормился тронутой морозом хвоей.
Чуть в стороне раскопан брусничник. По маленьким крестикам следов было понятно: рябчик выкапывал из- под снега ягоды.
Тропа тянулась вдоль ручья. Росин то и дело сворачивал с нее и заглядывал под густые еловые лапы. Там стояли спрятанные от снега плашки — деревянные ловушки на горностая.
Наконец кто‑то попал в ловушку. Росин поднял плашку — под ней колонок, небольшой, с золотистой шкуркой зверек, похожий на горностая… А дальше опять пустые плашки, черканы, слопцы…
— Как, греет? — спросил Федор, помогая Росину освободиться от тяжелой шкуры.
— Как деревянная на морозе, совсем не гнется. Со всех сторон поддувает… Но все‑таки ничего — выходить из избушки можно. Во всяком случае, теплее, чем этот жилет. — Росин кивнул на одеяние Федора, собранное из беличьих, заячьих, бурундучьих шкурок.
— Этот жилет скоро шубой будет. Добудем шкурок поболе, полы надставлю, рукава пришью.
— К весне, может, добудем. Во всех ловушках один колонок. Да вдобавок след росомахи видел.
— Худо. Пронюхает про ловушки, все оберет, хошь и приманку стащит.
— Федор, а почему росомаха по лисьему следу шла? Неужели лисицу поймать собиралась?
— Не, лису по мелкому снегу ей не пымать. А ходит за ней не зря. Самой охотиться лень, вот и подбирает объедки. А успеет — и все заберет, глухаря там али зайца. Она чаще за медведем ходит. А теперь медведь спит.
Росин подошел к чувалу погреть озябшие руки.
— Вот и еще один день прошел.
— День теперь короче птичьего носа.
— Скоро Октябрьские, Федор. Надо будет тоже, вместе со всеми, отметить. Пусть хоть это будет как у всех.
…Никогда еще стол в избушке не был накрьгг так богато. Жареная медвежатина, вареная рыба, грибы в особом кулинарном исполнении Федора (не то жареные, не то вареные), клубеньки стрелолиста вместо картошки и даже лепешки из муки, добытой из корневищ кувшинок. Был тут и богатейший набор сушеных ягод: земляника, черная смородина, малина, черника, черемуха. А клюква, брусника, шиповник, рябина были поданы в замороженном виде.
По случаю праздника Федор решил принести даже меду.
— Садись, Федор. У тебя как, богатое воображение?
— Чего, чего?
— Ты можешь вообразить, что в наших изящных бокалах, — Росин поднял увесистую глиняную кружку, — в наших изящных бокалах не вода, а неведомое бургундское?
— Брага, что ли?
— Ну ладно. Пусть будет брага. Выпьем вместе со всеми.
— Почто не выпить? Давай выпьем.
Они чокнулись кружками. Получился глухой короткий стук.
— Все‑таки мы не совсем оторваны от мира. Там праздник, и у нас праздник, вместе со всеми.
— Дома‑то без нас не больно веселый праздник.
— Это верно, Федор… Твои‑то давно узнали, а вот матери, наверное, только сообщили… Совсем еще не остывшее горе.
— Ничего, ты же не помер. И ей, поди, написали — пропал. А пропал — может найтись. Она же понимает… Я вот за своих не опасаюсь: выдюжат. Оно, конечно, тяжело без мужика в доме одной управляться. Ну так что же поделаешь? Всяко вот бывает…