Читать «Мой знакомый медведь: Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман» онлайн - страница 175
Анатолий Александрович Севастьянов
Вскоре не стало и тоннеля. Проток обмелел, и посреди него кустарник рос так же буйно, как по берегам. Лодку тянули бечевой. Росин грудью напирал на веревочную лямку, а Федор лез впереди, прорубая узкий проход в ивняке. Поперек протянулся довольно толстый сук. Федор поднял руку, без всякого усилия повернул его. Крепкий сук хрустнул, как будто тонкая хворостина.
Под водой то и дело попадались трясины, ямы. Провалившись в одну, Федор чуть не утопил топор.
— Давай лучше стороной, посуху потянем.
Но и тут не легче: заросли старого тростника, малинника, молодой крапивы. Заросшие мхом, перепутанные поседевшими травами буреломы и здесь вставали поперек пути. От пота саднило глаза, горели натертые грудь и плечи.
Федор предложил:
— Отдохнем малость.
Росин сел на нос лодки и, как всегда в свободные минуты, достал блокнот.
Федор сидел, привалившись спиной к валежине, и смотрел на заросшего щетиной Росина.
— Что ты все пишешь?
— Места здесь хорошие. Записываю, что бобров на вашей речке поселить можно: ивняка по берегам много, осинника. Берега в большинстве случаев для нор пригодны. И ондатра тут приживется: заросших стариц, озер много. В общем, пока до Дикого урмана доберемся, два попутных обследования сделаю: под выпуск бобров и ондатры.
Со лба на блокнот упали капельки пота. «Да, — подумал Федор, — эту работу только за деньги не сделаешь. Еще шибко тайгу уважать надо».
— Вставай, однако. Нужно по большой воде обернуться, а то ведь ни проплыть, ни пройти будет.
Глава четвертая
Федор обернулся, приподнял руку.
— Тише…
— Что?
— Конец, отмаялись! Слышишь, чайки кричат? На озере. Тут их два: одно поменьше, другое большое. Щучьим прозвано. За Щучьим и Дикий урман.
И вот наконец лодчонка, добела истертая о траву и стволы деревьев, легко заскользила по чистой воде. Теперь работа веслом казалась уж слишком легкой. Долбленка быстро пересекла маленькое озерцо, прошла проток и заскользила по свинцово–серой воде Щучьего озера.
— Ишь вода‑то, как в ложке, не шелохнется, — сказал Федор.
На залитых солнцем берегах желтыми сережками цвела ива. Издали казалось, что это и не кусты, а высокие стога.
Вспугнутые лодкой утки, чуть пролетев, тут же плюхались на воду и как ни в чем не бывало продолжали заниматься своими утиными делами. Красноголовые нырки подпускали почти вплотную. Фотографируя их, Росин израсходовал не одну пленку.
— Сюда бы наших подмосковных охотников. Они бы приучили их к порядку! — Росин засмеялся, провожая взглядом чирка, взлетевшего почти из‑под весла.
Федор положил весло и достал из котомки небольшую дощечку с намотанным на нее прочным пеньковым шпагатом. Шпагат, чуть ли не с карандаш толщиной, оказался леской. На конце ее блестели самодельная блесна и крючок. Казалось, такая приманка не поместится ни в одной щучьей пасти. Но блесна и крючок были отшлифованы о траву и воду. Видно, владелец уже не один год пользовался ими.
— Эту еще ни одна щука не обрывала, — довольно заметил Федор, увидев, с каким изумлением Росин рассматривает леску.
Блесна сверкнула желтой медью и скрылась в воде позади лодки.