Читать «Мой Пигафетта» онлайн - страница 22

«Зайцев» обнаружат лишь тогда, когда в одном из многочисленных портов планеты откроют громадные железные ящики. Они будут лежать, прильнув друг к дружке, словно два спящих зверька, или стиснув друг друга в объятиях, как страстные любовники, или со сжатыми кулаками, с прижатыми к стенке контейнера лбами. Их вытащат на свет, и все наконец увидят, что написано на их лицах.

Ночь четвертая

Генерал-капитан ни с кем не разговаривает и даже в сильную жару не снимает шляпы. Он не догадывается о том, сколько раз я рисовал его в этой шляпе, когда он ел или спал, или стоял у бортового ограждения и смотрел вдаль, не знает, потому что он никогда не оборачивается назад. Он издали чует страх в глазах коков, которые уже давно не катают по палубам головки сыра, а удят рыбу удочками с железными крючками, потому что рыбы вот уже несколько дней кружат вокруг корабля, не покидая нас и на минуту.

Генерал-капитан рыбы не ест. Ночью мне не спится и я слышу скрежет голодных челюстей, гложущих куски воловьей кожи, предохраняющие снасти от перетирания. Я ловлю для Генерал-капитана мышей, которые на нашем корабле, где давно съеден последний сухарь, до того измельчали, что легко, словно сами собой проскальзывают в глопу. Коки в колпаках ловят крыс, поймав, в колпаках же подают на стол, это блюдо команда жадно пожирает.

— Брось-ка, — сказала сестра, — надоело уже! Вечно ты портишь мне аппетит, да и где это видано — чтобы за обедом кто — то был в шапке? Мать промолчала, отец тоже не проронил ни слова, но начал постукивать ножом по краю тарелки, и я, не вытерпев, вскакиваю и швыряю салфетку, — все, решено, пора укладывать: двести шелковых пестрых платков, две тысячи жестяных браслетов, двадцать тысяч колокольчиков и погремушек, четыреста дюжин самых дешевых ножей, пятьдесят дюжин ножниц, тысячу маленьких и сто больших зеркал, чтобы лучше видеть себя в океане, десять тысяч удилищ, тысячу гребешков, разноцветные стеклянные бусы и поддельные драгоценности. И сверх всего двести простых красных шапок, чтобы еще издали было видно — мы прибыли не с пустыми руками.

Как устроить жилье в ковчеге

Карты

Настала такая жара, что я совсем перестала спать по ночам. Каюта с каждой ночью становится теснее, откидное сиденье хлопает по кафельной стенке; внизу, в казначейской каюте, Географ с радиоприемником в руках стоит у окна и, высунув наружу антенну, ловит шум коротких волн, веселые, улыбчивые голоса, которые сообщают, что мы плывем все дальше и конца нашему плаванию не видно.

Мне эти голоса знакомы, приемник-то мой, я дала его Географу однажды вечером, не в состоянии выносить его бесконечное бормотание. Письма Черчилля все давно заучили наизусть, вызубрили на зубок, в конце концов Жестянщик, не выдержав, начал ритмично постукивать ножом по краю тарелки и стучал до тех пор, пока Садовод — он теперь сидел рядом со мной на прежнем месте жены Хапполати — не грохнул кулаком по столу, и тут же Садовод задрал штанину и заорал, что у него тоже есть шрамы, один на левой, два на правой ляжке, и еще у него металлические шары вместо суставов, которые износились до времени, потому что всю сознательную жизнь он только одним занимался — лазил вверх и вниз по лестницам, прививал персиковые деревья, собирал урожай. Однажды он сверзился с последней ступеньки, несколько недель был прикован к постели и поклялся, что никогда больше не будет лазить по этим чертовым лестницам, а попытает счастья по — крупному-отправится в плавание, сядет на корабль и наконец полюбуется тем, что будет проплывать мимо — увидит Форт Самтер с его историческим первым выстрелом, увидит и места, где вели свои далеко не столь важные войны все прочие народы и государства.