Читать «Добрый доктор» онлайн - страница 112

Солдат сидел со скучающим видом — похоже, сам не верил в опасность, о которой толковал. Он не сопровождал меня, когда я ходил в палату. Должно быть, солдату казалось, что неусыпная забота о пациентах — в моем характере, но это был первый случай в моей жизни, когда я так напряженно размышлял над сугубо медицинской проблемой.

Поначалу Техого лежал совершенно неподвижно, точно покойник, выставленный для прощания в гробу. Его поза изменялась лишь тогда, когда его перекладывали. Для профилактики пролежней мне приходилось каждые два часа переворачивать Техого на другой бок. Когда я подхватывал его под мышки, наши лица сближались, и я чувствовал его прогорклое дыхание — дурной запах, поднимающийся из пустого желудка. Тело у него было потное, горячее, обмякшее.

Мне приходилось все за него делать. Пища и воздух поступали в его организм по пластиковым трубкам. Я должен был следить за аппаратом искусственного дыхания и за капельницей. Каждые два часа колоть морфий. Несколько раз мне пришлось опорожнять мешок мочеприемника. Потом пациент обделался — пришлось обмыть его и сменить простыни. Все эти необходимые процедуры входили в обычные обязанности Техого; но для меня они были внове. Вплоть до того дня я ни разу не прикасался к телу Техого. Теперь же я был вынужден ухаживать за ним, точно за самым близким человеком. В аллегорической притче эта работа смирила бы мою гордость, но то была реальная жизнь, банальная, странная и нервирующая одновременно, и ничего похожего на смирение я не испытал.

Постепенно его состояние стало улучшаться. К полудню пульс и давление приблизились к норме. Позднее, зайдя перевернуть Техого, я обнаружил, что он сам изменил позу. Совсем ненамного — чуть-чуть пошевелил руками и ступнями, но то был бесспорный признак возвращения к жизни.

Да, он зашевелился. Подергивались мускулы, по телу пробегала дрожь. К вечеру он начал корчиться и жестикулировать, не приходя в сознание.

Чтобы он не оборвал трубки, я нарезал фланелевую тряпку полосками и привязал его к кровати. Эти путы на его ногах и свободной руке казались злой пародией на реальные наручники. Он был одновременно пациентом и пленником, точно так же как я — его врачом и виновником его бед.

Совесть, совесть… Мне не сиделось на месте. Я мерил шагами коридор. Иногда в палату Техого заглядывали и другие врачи. Доктор Нгема, Сантандеры, все взволнованные, напуганные. Но их тревога была вызвана недоумением; я же все понимал слишком хорошо.

Не заходил только Лоуренс. Я ждал его весь день — хотя бы потому, что врачебный долг был для него вроде бессознательного желания творить добро. Но он появился лишь вечером, к началу своего дежурства. Сказал, что сидел в нашей комнате — составлял план работы мобильной поликлиники.

О выезде поликлиники я напрочь забыл. Но, предположил я, в этих обстоятельствах его наверняка отменят.

— Нет-нет, — горячо возразил Лоуренс. — Я говорил сегодня с доктором Нгемой. Она сказала, что все остается в силе.