Читать «Волшебная трубка капитана» онлайн - страница 15

Глава 3

«ТРУДНЫЕ» ДЕТИ

Данька был историком экспедиции, но больше всего увлекался топонимикой – изучением географических названий. Палуба, рундуки, ящики – все было забито Ваниными минералами, коллекциями Рубика, а топонимика не требовала много места – заполняй себе карточки с указанием топонима, его вида и происхождения и храни их в обычных конвертах.

Особенно нравилось Даньке гадать, как произошли названия. Сидит над карточкой и вдруг рассмеется: деревню назвали Дракино. Наверно, жили там одни забияки – не пахали, не сеяли, не жали, а только и делали, что с утра до вечера дрались на кулачках и ходили с разбитыми носами – потеха!

Много разных смешных названий занес Данька в свои карточки: Собачий Перелаз, Тараканий Брод, Куриная Лапа, Свистуны. Запишет – и сразу представит, как тараканы гуськом перебираются через ручей, а собаки толкутся возле шатучих мостков и злобно огрызаются. А почему Свистуны? Может, в деревне был такой обычай – устраивать конкурсы на лучший художественный свист?

Данька не ленился на остановках расспрашивать рыбаков, бакенщиков, паромщиков, жителей прибрежных сел, почему место называется так, а не иначе, откуда пошло название и кто его придумал. Он переписывал ответы в карточки, пытался найти объяснения непонятным названиям, а иногда спускался к капитану и обсуждал с ним редкие топонимы. Капитан поощрял Данькино увлечение и говорил, что если Данька составит толковый топонимический словарь маршрута, то он, капитан, выдвинет его кандидатом в члены географического общества.

Но это к слову. А сегодня топонимика Даньке в голову не шла – все его мысли были заняты Марком, на которого он посматривал сквозь стеклянную дверь рубки. За что же все-таки ему такой почет и уважение? За какие такие заслуги?

Марк носил капитанскую фуражку с золотым крабом, широкий флотский ремень сверкал от значков и наклепок, он то и дело стряхивал пылинки с яркой, в павлиньих разводах, рубашки, из-под которой виднелась тельняшка, и чистил пилочкой длинные ногти. Нет, в самом деле: чего это он вознесся над всеми?

Личность Марка казалась загадочной, и во что бы то ни стало надо было в ней разобраться. Поговорить с капитаном, что ли? Капитан наверняка знает о нем такое, чего не знает никто.

Боясь потревожить капитана и оторвать его от работы, Данька постоял немного, набираясь храбрости, потом осторожно спустился в каюту, но… капитан спал. Спал днем, во время стоянки, что иногда с ним случалось. На полу валялись раскрытая книга и фуражка, наполненная тыквенными семечками. Ими, как и леденцами, он пытался отучить себя от курения. Капитан топорщил усы и отдувался, словно плыл под водой, – ему, наверно, что-то снилось, но вдруг он шумно вздохнул, поднял книгу с пола и как ни в чем не бывало стал читать ее, изредка протягивая руку к фуражке и беря из нее тыквенные семечки. Он даже не заметил Даньку, который тихо, на носках, поднялся на палубу и увидел Ивана.

Может, Иван расскажет что-нибудь о Марке? Одетый в обляпанный краской комбинезон, Иван висел в малярной люльке почти над самой водой и работал толстой кистью, замазывая на борту ржавые пятна. Красил он без всякой идеи. Просто махал рукой как бог на душу положит, размазывая голубую краску вкривь и вкось. Данька посмотрел внимательно на его мазню и расстроился. Разве можно так мазюкать?