Читать «...В среду на будущей неделе» онлайн - страница 57
Владимир Трофимович Клименко
Они стояли и ждали, пока кто-нибудь не придет с промысла. Сторож с беспокойством поглядывал на свои беспризорные владения.
Через минуту он засвистал снова. На этот раз его услышали. Прибежали приемщик, потом Мыркин и, наконец, запыхавшийся Митрофан Ильич.
— Вызывал, Потапыч? — спросил приемщик у сторожа.
— Кликал, Григорий Степанович.
— Зачем?
— Шаромыжника поймал. За севрюжкой охотился. Он к вешалам крадется, а я слежу. Он рыбину за хвост, а я его — цап! С поличным…
— Стой, погоди, Потапыч! — перебил его приемщик, предчувствуя, что объяснениям сторожа не будет конца. Сам нагнулся, разглядывая Павликово лицо. Потом спросил у рыбаков: — Ваш парнишка?
— Наш! Наш! — воскликнули в один голос Мыркин и Митрофан Ильич.
— Это он отогреваться пошел?
— Он самый! — подтвердил Митрофан Ильич. — Только не пойму, откуда у него севрюжина взялась?
— С поличным, — неуверенно сказал Потапыч.
Павлик возмущенно заорал:
— Он мне рыбину сам в руки сунул!.. — и торопливо принялся рассказывать всю историю.
— А ты что, никогда севрюги не видел? — насмешливо спросил приемщик. — Рыбачишь, а рыбы не бачишь?
Митрофан Ильич объяснил приемщику, что мальчуган живет далеко от моря, в самой глубине России и, очень может быть, никогда не видел севрюги. Что тут, смешного? К тому же, добавил старый рыбак, мальчик очень любопытный и честный, за это бригада может поручиться.
— Тогда другое дело!
Григорий Степанович сказал Потапычу, чтобы тот отпустил пленника. Но сторож уже догадался, что поймал «не того леща», и разжал свои цепкие пальцы. Он вскинул севрюгу на плечо, сказал: «Пока!» — и засеменил к своему «объекту».
Все остальные вернулись в цех.
С жабровкой скоро покончили. Иван Иванович остался сдавать скумбрию, а рыбаки поспешили покинуть ледник. Они топтались на причале, ожидая Гундеру. Тот вскоре пришел, и баркас отчалил.
«Вот почему он тогда сам сдавал рыбу!»
Ночью штормило, и следующий День был дня «Альбатроса» неудачным.
Рыбу искали вблизи косы, уходили мористей, но нигде не смогли обнаружить. Митрофан Ильич сказал, что во время шторма она спряталась не глубину и там отлеживается. Искать ее нет никакого смысла, потому что она покажется на поверхности лишь тогда, когда совсем установится погода. Глыбин с ним согласился и повел сейнер на пока еще тусклые огоньки Соковинцев. Судно встало на якорь, повернувшись кормой к берегу. После ужина рыбаки разошлись на отдых.
Митрофан Ильич немного задержался. Помыл посуду, дал поесть щенку. Павлик помог ему вымыть пол в камбузе и взобрался на площадку, чтобы полюбоваться далекой россыпью огней Соковинцев.
— Ну, а теперь и нам пора, — сказал Митрофан Ильич, закрывая дверь камбуза.
Павлику не хотелось идти в душную каюту, и он сказал:
— Я немножко посижу…
Павлик смотрел на созвездия огней, рассыпанные по побережью, а сам думал о матери. Как она там? Наверно, намучилась в переживаниях о нем. Дала согласие, а теперь жалеет. Ну, ничего, уже осталось недолго ей ждать. Механик говорил, что через три-четыре дня сейнер пойдет в Доброславск на пополнение бункеров соляром и маслом. Павлика отправят домой — это как пить дать. А как неохота покидать судно! Свыкся с ним, словно всю свою жизнь пробыл на море. И с рыбаками жаль расставаться. Особенно с Митрофаном Ильичем, с Мыркиным…