Читать «...В среду на будущей неделе» онлайн - страница 17

Владимир Трофимович Клименко

— Ушел. Кажись, в дрейф залег.

— Ну ладно, потом подсуну. Такие дела я на себя брать не намерен.

Павлик следил за Мыркиным, а сам думал: и радисту явно не по душе Глыбин. Да и за что его уважать? С кем ни заговорит — все с рыком да бранью, будто в таком огромном теле нет даже капельки человеческой теплоты. Для всех самые обидные слова выбирает.

«Все-таки это он — тот бас», — подумал он, но тут же вспомнил, что таким же точно густым голосом разговаривают еще двое рыбаков. Нет, похожий голос — еще не доказательство.

Радист заглянул в посерьезневшее лицо Павлика и весело сказал:

— Не тужи, малец! Не всякая тучка дождем поливает. Авось какая-нибудь случайность клюнет на наше счастье, и ты останешься на сейнере. Ну, подними нос, держи его по ходу судна!

— Ты ему тетрадку дай, — напомнил Митрофан Ильич.

— Дам, дам, а то как же! — пообещал радист. — Правда, тетрадки, как таковой, у меня лишней нет, но мы ее организуем. Верно, малец? — И сам себе ответил: — Верно, а то как же!

Мыркин порылся в ящичке стола, вынул из него тонкую стопку синих листков и подал мальчугану. «Не нужна мне теперь тетрадь», — подумал Павлик, но листки все-таки взял.

— Побудь здесь, — сказал Мыркин, — а я за иголкой махну.

Он вышел из рубки и вскоре вернулся. Митрофан Ильич ушел в камбуз, а Мыркин и Павлик принялись прокалывать листки иголкой. Через пять минут тетрадь была готова. Радист заточил карандаш и дал его Павлику.

— Теперь у тебя все необходимое есть, — улыбнулся он, — лезь на спардек и начинай творчество.

Павлик встал и нерешительно затоптался у комингса.

— A-а! Тебя смущает слово спардек? — догадался Мыркин. — Спардек — это крыша палубной надстройки. — Он ткнул пальцем вверх. — Понял? Ну и добре. У нас таких словец много, привыкай.

Новая неприятность

Павлик взбежал на крышу палубной надстройки по короткому трапу, натертому ногами до блеска. Спардек со всех сторон был огражден железными поручнями, с которых свисали серебристые гирлянды вяленой кефали. У большой скошенной к корме трубы, опоясанной широкой красной полосой, стоял пожарный ящик. За ним на возвышении мальчуган увидел колесо с множеством рукояток. Колесо, будто живое, вращалось то вправо, то влево. Рядом поблескивала бронзой неуклюжая тумба с колпаком, похожим на водолазный скафандр. Павлик поднялся на капитанский мостик, любовно потрогал штурвал — мечту всех мальчишек, и в груди его сладко заныло. Забыв обо всем на свете, он устремил горячий взгляд вперед, к манящему и никогда не досягаемому горизонту. Он перестал ощущать себя, стал легким, невесомым, точно мгновенно превратился в облачко или вон в ту чайку, зависшую над сияющей морской бирюзой.

Это длилось несколько мгновений. Вдруг с обеих сторон «Альбатроса» раздались шумные всплески, вслед за этим протяжное, гулкое чих-пах, чих-пах… и Павлик вернулся к действительности. Он ухватился руками за поручень и принялся внимательно вглядываться в нежно-голубую, с солнечными прожилками воду. Под самым бортом сейнера, пузыря глубину, метались три черные продолговатые тени. Тени скользили так стремительно, что за ними трудно было уследить. Но вот они начали разрастаться, выходить из глубины, и в воздухе блеснули смолистые спины огромных рыбин. «Ухх!» — невольно вырвалось у Павлика. Он наклонился, чтобы лучше рассмотреть морских акробатов, но успел лишь заметить хвосты, мелькнувшие в пенных султанах.