Читать «Осенние мухи. Повести» онлайн - страница 6

— Сколько раз я говорил тебе замазать эти дыры… Ну что за дрянь, посмотри сама! — Он с отвращением кивнул набежавшего по полу таракана. — Они ползут отсюда. Разве им место в детской?

— Сами знаете, тараканы — к богатству в доме… — пожала плечами Татьяна Ивановна. — Благодарение Богу, они тут всегда жили — и при вас, и до вас. — Она помешала ложечкой в стакане с чаем и заставила Николая Александровича взять его. — Пейте, пока горячий, — приказала она. — Сахару довольно?

Он сделал глоток, глядя перед собой усталым, отсутствующим взглядом, и вдруг резко поднялся:

— Доброй тебе ночи, и почини печку, слышишь?

— Как прикажете.

— Посвети мне.

Она взяла свечу, открыла дверь и первой спустилась по расшатавшимся, покосившимся от времени ступенькам из розового кирпича.

— Идите осторожно, глядите под ноги… Вы теперь ляжете?

— Я не могу спать, Татьяна, мне грустно, душа моя неспокойна…

— Господь их защитит, Николай Александрович. Можно ведь и в собственной постели помереть нежданно-негаданно, а православного человека Бог и от пули сбережет…

— Знаю, милая, знаю…

— Нужно уповать на Господа, нужно верить.

— Я знаю, — повторил он. — Но я тревожусь не только за мальчиков…

— Да что же еще не так, барин?

— Все очень плохо, Татьяна, ты не поймешь.

Она покачала головой:

— Вчера на эту проклятую войну забрали сына моей племянницы, той, что живет в Сухаревке. Кроме него мужиков в семье больше нет — старшего убили на Троицу. Дома остались жена да дочка — ровесница нашему Андрюше… Кто поле вспашет, кто посеет?.. Каждый несет свой крест.

— Ты права, тяжелые настали времена… И Богу угодно…

Николай Александрович оборвал фразу на полуслове, еще раз пожелал ей спокойной ночи и начал спускаться.

Татьяна Ивановна приоткрыла форточку, и порыв ледяного ветра растрепал ей волосы под платком. Старая женщина улыбнулась и закрыла глаза. Она родилась далеко от Кариновки, на севере России, холод, снег и ветер ее не страшили. «Дома мы по весне босыми бегали по льду, я и теперь смогла бы!» — часто говорила она.

Татьяна Ивановна захлопнула створку, и свист ветра стих. Ночная тишина наполнилась шуршанием осыпающейся со старых стен штукатурки и глухим поскрипыванием подточенных крысами деревянных перекрытий…

Вернувшись к себе, она долго молилась, потом разделась, задула свечу, тяжело вздохнула, повторила несколько раз как заклинание: «Боже мой, Боже мой…» — и наконец заснула.

Глава III

Татьяна Ивановна закрыла двери опустевшего дома и поднялась в маленькую башенку на крыше. Стояла тихая, теплая майская ночь. Сухаревка горела; ветер разносил по округе вопли ужаса и отчаяния.

Карины бежали в январе 1918-го. С тех пор прошло пять месяцев, и каждый день Татьяна Ивановна смотрела, как где-то у горизонта пылают деревни, переходя от красных к белым и обратно. Но никогда еще огонь не подбирался так близко, как в этот вечер. Отблески пожара освещали заброшенный парк: накануне в центральной аллее расцвели кусты сирени. Ошалевшие, перепутавшие день и ночь птицы летали над деревьями… Захлебывались лаем собаки. Потом ветер переменился, унеся прочь треск огня и запах гари. Старый парк затих. В воздухе разливался аромат сирени.