Читать «Осенние мухи. Повести» онлайн - страница 56

Я раскашлялся. Фанни раздраженно сдернула с головы платок.

— Плохие новости, товарищ. Лидия Френкель, хранившая у себя динамит, погибла при взрыве. В Женеве решили доверить работу мне — я достану бомбы, когда потребуется. Покушение, скорее всего, назначат на осень. У меня есть для тебя письма из Швейцарии.

Я взял у Фанни конверты и машинально сунул их в карман.

— Хочешь облегчить работу шпикам? — с нервным смешком поинтересовалась она. — Прочти и сожги все.

Я так и сделал (послания, кстати, оказались вполне невинными). Фанни наклонилась к моему уху:

— Это правда, что ты видел Нельроде за несколько часов до… его конца? — с жадным интересом спросила она.

— Правда.

Фанни говорила приглушенным голосом, ее зеленые глаза мрачно сверкали.

— Как это было? О чем они говорили?

Вопросы выдавали возбуждение и смутный ужас Фанни, в голосе звенела ненависть. Она отодвинулась, нервно поежившись, и густой туман скрыл от меня ее лицо. Я чувствовал усталость и раздражение, но Фанни жаждала получить ответы, и я сказал, что услышал несколько справедливых и много глупых слов. Бессмысленно было объяснять, что эти государственные мужи, внушающие народу страх и ненависть, совершающие множество ошибок, не осознающие истинного положения дел, питающие глупые иллюзии, показались мне жалкими и ограниченными, как все люди вокруг, как я сам… Фанни стала бы выискивать в моих словах скрытый смысл, додумывать и даже придумывать за меня.

Концерт закончился, и публика начала медленно растекаться по аллеям парка. Мы расстались.

Глава XVI

Случилось так, что я был у Курилова, когда на прием пришла вдова Арончик — старая еврейка, за которую хлопотала его жена. Маргарита Эдуардовна попросила меня прервать аудиенцию, если я замечу, что министр устал или хуже себя почувствовал. После убийства Нельроде прошло четыре дня. Большую часть времени Курилов проводил в доме князя, на бдении у закрытого гроба, или на заупокойной службе в церкви. Похороны состоялись на пятый день.

Полиция арестовала нескольких предполагаемых сообщников террористки, и Курилов пожелал присутствовать на всех допросах этих, как он говорил, «чудовищ, этих кровожадных тигров в человеческом обличье». Двое из них были впоследствии повешены.

Он возвращался без сил, не разговаривал с домашними — только кричал на слуг и подчиненных. Удивительно, но со мной он был изысканно-вежлив и терпелив. Воистину — всесильный министр испытывал симпатию к своему врачу.

Вдове Арончик пришлось ждать, как и другим просителям.

Курилов принял ее в большой комнате, где я прежде не бывал. На стенах висели портреты, в витринах под стеклом хранились памятные подарки от Победоносцева и Александра III (на каждом была этикетка, как на аптечной склянке). Проникавший через приспущенные пунцовые шторы яркий свет казался окрашенным свежей кровью. Министр в белом мундире с крестом у ворота неподвижно сидел в кресле, положив руку на стол. Красный камень в тяжелом золотом перстне притягивал и поглощал свет. Курилов был очень бледен. В этом человеке было что-то варварское и жестокое, его вид поражал воображение.