Читать «Осенние мухи. Повести» онлайн - страница 45

«Доброй ночи, мой дорогой, мой единственный друг! Твоя преданная старушка Маргарита», — писала она.

Или так:

«С нетерпением жду утра: в нашем возрасте каждый новый день бесценен, тем более если он дарит надежду на встречу с тобой».

Как-то раз я прочел следующий текст:

«Из любви ко мне, дорогой друг, примите одну старую женщину, вдову Арончик, она живет в провинции и верит, что только вы можете восстановить справедливость. Когда-то давно, до нашей счастливой встречи, она была моей квартирной хозяйкой в Лодзи и преданно за мной ухаживала во времена…»

Дальше шли чьи-то инициалы, я прочел их Курилову, он нахмурился, и его лицо приобрело привычное упрямо-печальное выражение. Он тяжело вздохнул и велел мне положить письмо в папку.

Той ночью он задал мне неожиданный вопрос:

— Вам не кажется, что француженки обладают врожденным изяществом и чувством стиля?

Не дожидаясь ответа, он продолжил:

— Знали бы вы, как хороша была Маргарита Эдуардовна в «Периколе», когда я впервые ее увидел!

— Как давно это было?

Вопросы всегда заставали Курилова врасплох, он краснел и смущался, словно кто-то допустил при нем ужасную неловкость. Помнится, однажды, в годы революции, я допрашивал одного из великих князей… Этот пожилой человек долго сидел в «Крестах» и от голода почти лишился сил, но был холоден и учтив с охранниками и сносил все лишения с потрясающей выдержкой. Я не спал тридцать шесть часов и, войдя в комнату, сел напротив него, забыв извиниться. Лицо князя, искалеченное ударом кулака, покраснело не от гнева, а от смущения, словно я неожиданно разделся при нем донага… Бедняга Курилов перенял не только нервный тик императора Александра III, но и некоторые аристократические манеры.

— Четырнадцать лет назад, — ответил он наконец. — Я тоже был молод… Сколько воды утекло с тех пор…

Я ночевал в спальне министра. Он был терпелив и никогда не жаловался на боль, только постанывал, переворачиваясь с бока на бок в постели, чтобы дотянуться до книги или стакана с водой.

В детстве, живя в пансионе доктора Швонна, я часто мучился бессонницей. Мне знакомы эти ночи, когда прислушиваешься к шорохам, к биению крови в висках, ощущаешь на лице дыхание смерти… какой желанной кажется в такие ночи жизнь!

Однажды я решился нарушить молчание и спросил:

— Не можете заснуть?

Он уже час ворочался, не находя прохладного места на подушке. Мне показалось, что Курилов несказанно обрадовался. Я отодвинул ширму, и он произнес слабым задыхающимся голосом:

— Ужасно больно. Как будто кто-то кромсает меня изнутри бритвой…

— Так всегда бывает в момент обострения. Скоро вам станет легче…

Он кивнул, что стоило ему заметного усилия.

— Вы очень мужественный человек… — сказал я, зная, что всесильный министр нуждается в похвале, как ребенок.

Он покраснел и кивком пригласил меня сесть рядом.

— Я глубоко верующий человек, господин Легран. Мне известно, что нынешняя молодежь руководствуется скорее здравым смыслом, чем сердцем. Мужество, которое признают за мной даже враги, проистекает из этой веры. Ни один волос не упадет с головы смертного, если на то не будет Его воли.