Читать «Снесла Баба Яга яичко» онлайн - страница 51

Он помог Бебе освободиться от горки для груди и принес ей махровый халат. Закутавшись в белый махровый халат, Беба полотенцем вытирала с лица пену.

— Хошь, курнем? — спросил парень с характерным мягким «ш».

— Что?!

— Хошь, закурим по одной?

— Здесь?!

— Хошь-курнем-мы-вдвоем?

— Ну, давай.

— Я здесь царь и бог, дорогая, никто мне не указ. Да и какой я Сулейман, если вокруг меня не пахнет табачным дымом, как считаешь?

Беба и парень закурили.

— Э-э, дорогая, я так не смеялся уже лет сто, не меньше! — сказал дружелюбно парень.

— Даа, Сулейман мой, Сулейман, — весело вздохнула Беба.

— Я не Сулейман!

— А кто же ты?

— Мевлудин.

— Мусульманин?

— Да какой я мусульманин, дорогая! Я как наша бывшая Югославия, как боснийский горшок, — во мне всего помаленьку. Папаша мой босниец, а мама наполовину хорватка, наполовину словенка. В роду нашем кого только не было: черногорцы, сербы, македонцы, чехи… Одна моя прабабка была чешка.

— Э-э, Мевлудин.

— Для тебя я просто Мевло. А здесь меня называют пан Мевличка. Сулейман — это мое коммерческое имя. Эти чехи нарядили меня в шаровары, говорят, пусть будет турецкий массаж, для туристов это просто супер. Что они понимают в турках? Это у нас турки на шее пятьсот лет просидели — не у них!

— Значит, ты здесь вроде как артист?

— Ну что ты, дорогая, какой артист! Я же курсы окончил по физиотерапии. Говорят, у меня золотые руки.

— Это да, действительно золотые, — сказала Беба серьезно.

— А толку-то что, — вздохнул парень и нахмурился.

— В каком смысле?

— Что толку от этого, когда с другим никак… Беба не знала, что и сказать. Насколько она успела заметить, с парнем все было в полном порядке. И даже более того.

— Этот мой, стоит у меня, как знамя полковое, а толку никакого, дорогая, ведь я холодный, как рыба. Он у меня как протез у инвалида. Что хочешь с ним делай, стучи по нему сколько хочешь, все бестолку.

— Погоди, о чем это ты?

— Так о торчке моем, дорогая, небось ты и сама уже заметила.

— Нееет, — солгала Беба.

— Это со мной после взрыва случилось. Снаряд рядом разорвался, сербский, мать их за ногу, и с того момента, как он разорвался, у меня все время стоит. Мои боснийцы смеются надо мной, тебе, говорят, Мевло, от войны одна выгода. Не только живым остался, но у тебя теперь стоит, как штык. Это мне-то от войны выгода — да я инвалидом стал!

Парень опустил голову. Беба краешком любопытного глаза отметила, что упомянутая часть тела в шароварах по-прежнему бодрствует.

— Сочувствую, — сказала она.

— Вот спрятался я здесь в эти шаровары, строю из себя турка и все жду, а вдруг выздоровею. Я уж и врачей всяких спрашивал, осматривали меня, смеялись, говорили, с концом у тебя все в порядке, пан Мевличка. Вот так оно в жизни бывает, сестренка: каждый готов толкнуть или обидеть, а вот поддержать и пожалеть нет никого. Я бы вернулся в свою Боснию, мне в Боснии было супер, даже во время войны, но мои там меня засмеют. Мевло Супермен, Мевло Золотой Конец, ты что, наших не знаешь… А это меня доконает. Таким я назад вернуться не могу, ведь я ни мужик, ни баба — я вообще не поймешь что такое!.. Тут за мной всякие женщины бегали, артистки там, еще всякие, знаешь, как это, когда в отеле работаешь, двадцать четыре часа румсервис, каждый думает, что имеет на тебя право. Потом приставали ко мне, чтобы снялся в порно, разные немцы, и русские, и амеры. Одного я отмолотил будь здоров, все ему кости переломал, ну, тут пошли про меня разговоры, хотя бы в покое оставили из-за этих разговоров. Вот если бы я был педиком, как считаешь, может, мне бы легче было?