Читать «Снесла Баба Яга яичко» онлайн - страница 106

3

Все вылезло наружу. Как будто кто-то выломал дверцу шкафа в ее маленькой комнатенке на медицинском факультете, где она всю жизнь рисовала теперь никому не нужные рисунки, и они, свернутые в пыльные рулоны, вывалились из шкафа и размотались, как обои. Как высвободившиеся пружины, перед глазами Бебы выскакивали отдельные фрагменты: кости, мышцы, нервы, вся нервная система, железы, органы воспроизводства, мочевой пузырь, сердце, вены, артерии, печень, ухо, ушной канал, железы, желчь, желудок, кишечник, тонкая и толстая кишки, прямая кишка, анус, легкие, гортань, пищевод, глаз. Это было Бебино поле, Бебина «Герника». В этом бумажном хаосе блуждал затерявшийся сын Бебы.

Да, у Бебы был сын, Филипп. Склонность к рисованию он унаследовал от нее и сразу после окончания академии отправился за границу, сначала в Италию, потом в Лондон. Там он и познакомился с этим своим «партнером» («Партнер? Какое дурацкое слово!»). Через некоторое время Филипп, по словам Давида, захотел иметь ребенка, он так загорелся этим, что отдал всю свою энергию и время на то, чтобы оформить разрешение на приемного ребенка. Усилия увенчались успехом, и Филипп со своим партнером получили на воспитание девочку, которой было всего несколько месяцев. Но Филиппу не давала покоя мысль, что с ней станет, если с ним что-нибудь случится. И он не успокоился, пока они с Давидом не составили завещание, по которому в случае его смерти заботу о девочке берет на себя Беба. Когда Филипп умер от СПИДа, все получилось именно так, как он и предполагал.

Партнер оставил девочку Давиду, забрал все картины Филиппа и исчез. Это все, что Бебе удалось пока узнать от Давида. Но она еще его расспросит! Ведь Филипп, уехав из Загреба, редко писал ей. Иногда письмо, чаще открытка, только чтобы подтвердить, что жив. Обратного адреса никогда не было. С отцом он вообще не поддерживал отношений. Правда, на то и причин не было. Его биологический отец никогда не проявлял к нему никакого интереса, что, может быть, и к лучшему, потому что их общению, безусловно, пришел бы конец, когда отец узнал об ориентации Филиппа.

Разумеется, во всем виновата она, и нечего предъявлять претензии к отцу. Ведь это она отодвинула злосчастного отца в сторону, объявив его сначала «биологическим», а потом и «гипотетическим», а все только для того, чтобы Филипп принадлежал только ей, одной ей. Ее страсть к сыну привела к беде. Боже, чего только стоят воспоминания о том, как она покупала ему одежду — так, словно была ему не матерью, а любовницей. Пока он был маленьким, она одевала его как свою любимую куклу, а когда вырос — как идеального любовника, которого ей никогда не удалось завести. Когда его не было дома, она часто заходила к нему в комнату и долго стояла там, вдыхая его запах. Да, виновата была она. А когда он уехал, она день за днем мечтала о его возвращении. Да, она хотела, чтобы он принадлежал только ей, она просто не признавалась себе в этом. Скрывала свои чувства, притворялась, вступала в отношения с мужчинами, доказывая, что у нее есть собственная жизнь, что она самостоятельная женщина, которая вдыхает жизнь полной грудью. Тем не менее любовь лезла из нее, как монтажная пена, которой заделывают строительные швы, она заполняла все трещины, поры и отверстия. Она не могла его обмануть, рядом с ней было трудно дышать, воздух в их квартире стал слишком густым. Она ходила за ним, как собака, одним только своим присутствием вызывая сначала его жалость, а позже отвращение.