Читать «Вдоль по радуге» онлайн - страница 8

Кэтрин росла одна, страстно тянулась к другим детям, бурно дружила с ними, не менее бурно ссорилась, детская ее жизнь расцвечена была яркими вспышками ликования и счастья — и горьких обид и даже драк.

И все же это не удовлетворяло ее острой тоски по родным братьям и сестрам.

По вечерам, перед тем как лечь спать, она читала книги вслух. Мама с папой были весьма довольны: они с большим облегчением переложили эту обязанность на саму Кэтти. Кэтти не требовала, чтобы с ней кто-то сидел перед сном. Она воображала, что читает для своих маленьких сестричек и те слушают ее затаив дыхание.

В мире ее фантазий у нее был шумный, веселый дом, полный детского смеха, звука легких бегущих шагов и звонких голосов.

Ее родители к детской беготне и неудержимому хохоту, а также голосистому плачу и играм относились иначе. Они называли это «трудностями» и делали из «трудностей» главный аргумент в пользу того, что трое человек — уже полноценная семья и большего не надо.

Однако дом все же сделался шумным. Там стали много шуметь, но не дети… Так шумят в доме, где живут озлобленные, уставшие друг от друга люди, которые никак не могут что-то поделить и не хотят решать вопрос миром. Когда причинить боль другому человеку становится важнее собственного покоя, дело плохо.

Когда ей было десять, отец с матерью развелись. Бывают расставания тихие, можно сказать, полюбовные, когда люди понимают, что вместе им много хуже, чем было бы поодиночке, и дальше мучиться не стоит. Они тогда расходятся с миром и остаются едва ли не друзьями, и жизнь их дальнейшая течет спокойно, лишь чуть-чуть приправленная горчинкой-печалью. Но бывает иначе: мелкие ссоры превращаются в скандалы, скандалы становятся крепче и злее, как мороз на Аляске, раз от разу выплескивается в них все больше злости, и, как ни тяжело это, все больше злости остается внутри. Скандал, подобно снежному кому, катится под откос неудержимо, пухнет, набирает скорость, набирает силу и падает вниз холодной, колючей массой острого, мокрого, неприятного снега. Будто лавина сошла.

Такая лавина и погребла под собой родителей Кэтрин. Когда-то она старалась забыть тот ужасный период бурливой ругани, что предшествовал разводу, и как превратилась в истеричку ее некогда веселая и энергичная мать. Воспоминания поблекли, но осталась тяжесть на сердце и беспрестанная, беспричинная тревога, терзавшая ее каждую минуту жизни. Кэтрин поняла, что забывать нельзя, лучше помнить, отчего больно, чтобы не считать себя сумасшедшей и не строить у себя в голове болезненный мир, где все вещи и события разрозненны и ничто не имеет причины и следствия.

Когда ей исполнилось тринадцать, мать погибла в автокатастрофе. От отца уже почти два года она не получала ни писем, ни подарков, ни даже открыток к Рождеству и дню рождения. Где он и что он там делает, ей было неизвестно, и она со всей яростью озлобленного и обиженного подростка уверяла себя, что ей это неинтересно, но часто просыпалась в горячих слезах на холодной сырой подушке: ей снились сны о том счастливом времени, когда они с папой и мамой жили вместе, ездили за покупками по выходным и слова «развод» она не знала.