Читать «Трагедия закона» онлайн - страница 15

Когда наступило время выпить бренди и выкурить по сигаре, судья поднялся со своего места.

— Существует много прекрасных старых обычаев, которым грозит забвение, произнес он. — Я расскажу вам об одном, который, должно быть, незнаком присутствующим здесь молодым людям. Возможно, я единственный среди вас, кто все еще помнит этот обычай, и я хочу его возродить. Я имею в виду старый тост, который произносил старший из присутствующих в адвокатской столовой в первый вечер Михайловой сессии Михайлова сессия Высокого суда правосудия начинается в Михайлов день (29 сентября).: Fiat justitia! Да свершится правосудие! (лат.)

— Удивительно, как много старых обычаев знает судья, — заметил сосед Петигрю после того, как адвокаты осушили бокалы.

— В самом деле удивительно, — сухо признал Петигрю. — Тост "Ruat coelum" И да падут небеса (лат.). Часть крылатого выражения: "Да свершится правосудие, даже если падет мир" поднимали по окончании летней сессии, и его всегда провозглашал младший барристер.

Если не считать подобных мелочей, папаша Уильям был прав. Действительно, как сказал этот старый врун, обычаям выездных сессий грозило забвение. Впрочем, Петигрю выпил уже достаточно много, чтобы всерьез беспокоиться обо всем этом.

— Кстати, господин секретарь, — спросил судья Дерика, усаживаясь на свое место, — вы отдали это billet doux Любовное письмо (фр.). старшему констеблю?

— Да, отдал, — ответил тот. — Он, по-моему, отнесся к нему более серьезно, чем вы.

— Констебль обязан относиться серьезно к таким вещам. Кроме того, он не имел дела с таким количеством подобных писем, как я. Уму непостижимо, продолжил Барбер, обращаясь к Фродшаму, — как много анонимных писем получает судья в своей жизни. Разумеется, никто на них не обращает внимания. Смею вас заверить, тот, кто хочет стать судьей, должен иметь крепкие нервы.

— Ну, господин судья, мои амбиции не простираются так далеко, отозвался Фродшам, хотя по его тону было ясно, что именно так далеко и простираются его амбиции. — А что было в этом письме?

— Просто неопределенная угроза, только в более оскорбительной форме, чем обычно. Господин секретарь, а что сказал старший констебль?