Читать «Смерть играет (= Когда ветер бьёт насмерть)» онлайн - страница 74
Сирил Хейр
— Пардон?
— Какова была причина спора?
— Это был не спор, говорю вам. Она назвала меня плохим словом и потом сказала…
— Почему мисс Карлесс не пожелала играть с вами в одном оркестре?
— Ах, это! — Збарторовски пожал плечами и на минуту задумался. Затем он снова заговорил, но оживление покинуло его лицо, и он опять стал грустным и меланхоличным. — Это наше личное дело, вы понимаете. Также политическое. Это не так просто объяснить.
— Личное? — Инспектор уцепился за это слово. — Значит, вы уже были знакомы с мисс Карлесс?
Збарторовски покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Может, когда она была еще девочкой. Не знаю. Во всяком случае, тогда она звалась не Карлесс. Но это не важно. Все было давным-давно — в Польше, которой больше не существует. Вам не интересно об этом слушать.
— Я уверена, что вам это будет неинтересно, — поддержала своего подопечного миссис Роберте. — Это очень грустная история и не имеет к вам никакого отношения.
Тримбл решительно презрел вмешательство, но не стал больше распространяться на эту тему, а вернулся к старой.
— Очень хорошо, — сказал он. — Значит, вы покинули концертный зал в середине репетиции. И что вы делали?
— Я вышел на улицу. Подождал, пока откроется паб, и тогда напился. Что еще мне оставалось делать? Мистер Диксон уплатил мне немного авансом за концерт, так что я мог выпить.
— Где вы были в восемь часов вечера, когда начался концерт?
Поляк снова пожал плечами:
— В «Антилопе», в «Короне», в «Черной лошади»… не знаю. Если вы их спросите, вам скажут. В тот вечер я во всех этих пабах побывал и очень много пил.
— Вы уверены, что не вернулись в Сити-Холл?
— О нет! Как я мог? К восьми я уже был полумертвым.
— Вы условились с кем-нибудь, чтобы он занял ваше место в оркестре?
Впервые Збарторовски позволил себе улыбнуться:
— А какое мне до этого дело? Эта Карлесс, которая такая умница, она сама может играть на кларнете и на фаготе. Меня это не касалось.
— Понятно. — Тримбл помолчал, задумчиво глядя на кларнетиста. — И с того времени вы больше не возвращались домой?
— Нет.
— И не явились в субботу вечером играть в джаз-банде в дансинге, где работали?
— Нет. — Его голос едва можно было расслышать.
— Почему?
Съежившись так, что стал выглядеть еще более жалким, Збарторовски пробормотал:
— Потому что я больше не могу играть.
— Что вы хотите этим сказать?
С мученическим выражением лица человека, признающегося в непростительном грехе, поляк медленно поднял глаза и встретился со суровым взглядом инспектора.
— Я разбил свой инструмент, — неохотно признался он.
— Разбил? Что вы имеете в виду? С инструментом произошел несчастный случай?
— Нет, нет! — Это был крик человека, страдающего от угрызений совести. Вы не понимаете! Это не было несчастным случаем! В ту ночь я, Тадеуш Збарторовски, музыкант оркестра Варшавской оперы, взял свой кларнет — свой собственный инструмент — и трахнул им по стойке бара в «Антилопе» — таким я был пьяным, и поэтому я больше не могу играть в оркестре мистера Эванса! А кусочки моего кларнета я отдал официантке в «Антилопе», и она смеялась надо мной, так смешно это было, — с горечью закончил он.