Читать «Sonin.ru: Уроки экономики» онлайн - страница 133

Президент Никсон и демократический конгресс в начале 1970-х вели себя так, как будто экономические законы им не писаны. Следующее поколение политиков оказалось не намного лучше. В 2000 году Фелпс резко выступил против снижения налогов, предложенного тогда еще кандидатом в президенты Джорджем Бушем-младшим. Впрочем, не менее скептически он отнесся и к программе его соперника, демократа Эла Гора, в которой предусматривалось меньшее снижение налогов, зато большее увеличение расходов. Обжегшись на молоке, на этот раз Фелпс, возможно, дул на воду: экономист опасался укрепления доллара, а этого не произошло. Однако его предсказания насчет бюджетного дефицита оказались точными. Снижение налогов не принесло серьезного увеличения доходов бюджета, как обещали энтузиасты налоговой реформы.

В 2005 году, наблюдая за тем, как раз за разом проваливаются попытки французского правительства сделать рабочие места более доступными для молодежи, Фелпс выступил со своими рекомендациями. Сама идея правительства — дать возможность фирмам с большей легкостью увольнять сотрудников, чтобы работодатели могли смелее принимать решения о найме, — казалась Фелпсу вполне здравой. Однако для него — ученого, всегда шедшего от практических вопросов, — то, что политически невозможно (а французская реформа оказалась невозможной именно политически), никогда не представляло интереса. Вместо этого Фелпс предложил французам значительно расширить программу субсидирования зарплат для малооплачиваемых работников. Часть зарплаты платит работодатель, а часть — доплачивает правительство. Несмотря на внешнее сходство со схемами социального обеспечения, эта идея принципиально от них отличается: при субсидировании зарплат у людей есть стимулы искать работу, а у фирм — хороших сотрудников. Пособие по безработице таких стимулов, конечно, не создает.

ОБЕЩАННОГО ТРИ ГОДА ЖДУТ, А ЗАСЛУЖЕННОГО?

Решение Нобелевского комитета в 2006 году потребовало от его членов серьезного интеллектуального мужества. Есть довольно много экономистов, по мнению всего ученого сообщества, «стоящих в очереди» на Нобелевскую премию. Присудить премию этим ученым — легкое и очевидное решение, ведь их имена у всех сейчас на слуху, они звезды международных конференций, к их советам прислушиваются мировые правительства. Гораздо труднее выбрать тех, чьи достижения, как это произошло с Фелпсом, давно стали частью начального курса экономики, на чьи теоремы и гипотезы ссылаются, даже не приводя имен, настолько очевидными и естественными кажутся теперь эти результаты. Идеи Фелпса вовсю используются его последователями, так же претендующими на свою долю «Нобелевского пирога». Так, Фелпс обратил внимание на то, что в моделях с накоплением капитала несколькими поколениями предпочтения отца относительно оптимального раздела капитала между сыном и внуком могут отличаться от предпочтений сына. Если будет присуждена Нобелевская премия за работы, в которых предпочтения агентов относительно будущего меняются с течением времени (может быть, эту премию получит гарвардский профессор Дэвид Лейбсон?), то Фелпс должен быть назван в качестве одного из праотцов теории. А его идея о том, что динамические свойства рынка труда зависят от издержек на поиск информации — например, о том, какую зарплату платят за такую же работу в аналогичной фирме, — послужила толчком к созданию обширной «теории поиска», фундаментального направления в экономике труда. Так что и в «нобелевке», которую в октябре 2010 года получили Питер Даймонд из МТИ и Дейл Мортенсен из Северо-Западного университета, вклад Фелпса достаточно весом.