Читать «Газета "Своими Именами" №44 от 01.11.2011» онлайн - страница 36

Суд заявил, что восемь лет процесса — это, оказывается, не так уж и много. Ведь есть ещё и Международный трибунал по Руанде, в котором некоторые дела рассматриваются ещё больше! При этом судьи язвительно заметили, что, мол, почему-то В. Шешель "избегает ссылаться" на такие примеры. Такова логика суда!

В таком случае придётся и нам посмотреть — а на что избегает ссылаться сам суд. Указывая нам на то, что в трибунале по Руанде "дела длятся ещё больше", суд сослался на дело "Прокурор против Полин Ньярамасухуко и других". Однако "самый справедливый суд в мире" почему-то забыл упомянуть, что по этому делу проходил не один, а целых шесть человек, более того, обвинявшихся в самом тяжком и самом сложном международном преступлении — геноциде. Данный процесс длился десять лет, но, учитывая количество обвиняемых, надо делить на шесть, получаем всего полтора года на каждого обвиняемого. Кстати, эта арифметика не в полной мере отражает сложность процессов с несколькими обвиняемыми. На самом деле на объединённых процессах времени уходит гораздо больше, нежели на отдельных, так как перекрёстный допрос каждого свидетеля — причём, как свидетеля обвинения, так и свидетеля защиты (!) — проводят шестеро адвокатов! Так что лукавство судей в деле В. Шешеля установить достаточно легко.

Главное — их аргумент фундаментально дефективен! Ну и что с того, что в другом трибунале судебный процесс проводится 10 лет? Это что — индульгенция для МТБЮ?

Судьи попытались обосновать своё решение ссылкой на то, что, дескать, дело уж больно сложное, а даже Европейский Суд по правам человека указывал, что длительность судебного процесса зависит от его сложности. Но вот незадача: Нюрнбергский процесс (1945–1946 годов) длился десять месяцев (и это при двадцати двух обвиняемых). То же относится и, например, к Токийскому процессу (1946–1948 годов), который длился два с половиной года. Мало кто усомнится в том, что эти дела были простыми. Кроме того, возникает вопрос: а в чём, собственно говоря, "сложность" дела В. Шешеля, на которую так уповают судьи? По количеству вменяемых ему преступлений? Нет, это количество небольшое: четырнадцать. Для сравнения: Слободана Милошевича обвиняли в совершении 66 преступлений, но его процесс начался через 7 месяцев после ареста, а обвинительная часть длилась два года. Тогда, может быть, дело В. Шешеля особо сложно в связи с тем, что его обвиняют в организации масштабных военных карательных операций, заговорах и массовых убийствах? Нет, профессора Шешеля обвиняют в произнесении политических речей, которые якобы настолько повлияли на неопределённых лиц, что те бросились совершать преступления.

Тогда в чём же реальная сложность дела В. Шешеля? А реальная сложность в том, что обвинение было выдвинуто прокуратурой МТБЮ по заказу бывшего премьер-министра Сербии З. Джинджича. Об этом прямо говорится в мемуарах Карлы дель Понте. Реальная сложность в том, что в течение пяти лет у прокуратуры не было никаких доказательств вины В. Шешеля, и результатом стали попытки заставить свидетелей дать ложные показания. В настоящее время идёт следствие в отношении ряда следователей МТБЮ за эти действия. Реальная "сложность" заключается в том, что все свидетели обвинения провалились. Далее, реальная "сложность" состоит в том, что прямой отказ секретариата суда финансировать защиту Шешеля не даёт ему возможность представить свою защиту — случай даже для МТБЮ беспрецедентный.