Он стоял на посту у дверей в ресторан,На посту он стоял целый год.Длинной лентой моторы неслись сквозь туманИ толпился бездельный народ.У подъезда горела гирлянда огней,Звук фокстрота струился вдали,Прижимаясь друг к другу, нежней и нежней,Тихо пары влюбленные шли.Он стоял на посту, у дверей в ресторан,Разгонял, окликал, наблюдал…Здесь возник его первый любовный роман,Здесь ее вечерами он ждал.И, кокетливо пудря хорошенький нос,На свиданье являлась она,В терракотовой шубке с букетиком розБеззаботна, как фея-весна.В этот вечер пришла она вместе с другим,Поглядев, усмехнулась в лицо…Он стоял на посту, он стоял недвижимИ сжимал на мизинце кольцо.А кругом — рев моторов, снующий народ,Топот ног и мельканье голов…И струился загадочно-нежный фокстрот,Властелин современных балов.Он стоял на посту и терзал без концаУязвленное сердце мечтой…Видел профиль любимого злого лицаВзгляд насмешки под челкой густой.Видел в окна объятья счастливых теней,И росли его горе и гнев…Прижимаясь друг к другу нежней и нежнейПлыли пары под томный напев.И когда с тем, — другим, — она мимо прошлаТерракотовой феей в туман,Он оставил свой пост и, дойдя до угла,С дрожью в пальцах нащупал наган.Она шла, к кавалеру головку прижав,Поглядев, усмехнулась в лицоИ пять пуль просвистали, беглянку догнав,И с мизинца скатилось кольцо.Поднялась суета, крики, паника, страх…Прогремел амбуланс и увез…И остался букетик лежать, на камняхНе живых терракотовых роз!
Еще один
Посвящается Маяковскому.
Огненные строки сжатой телеграммыПринесли о новой смерти весть…Вождь поэзии плакатной и рекламнойЯ хочу венок тебе принесть.Ты в лохмотьях пестрых футуризма.В желтой кофте пламенных шумихГордо шествовал, играя в мячик с жизнью,Красочен и неизменно лих.Шут, пророк, политик и мыслитель,Агитатор, воин и ловкач.Через мирную поэзии обительТы пронесся бурным вихрем вскачь.В строчках рубленных штампованного чванстваВыставлял с издевкой на позорКанареек плоского мещанства,Старых бар сантиментальный вздор.И всегда, везде в ряду переднемС барабанным боем и трубойОтдал Временному душу на служеньеИ боролся с вечною Мечтой.А теперь, наполнив громом томы,Умер Вертером, не одолев Мечты,Не осилив горестной истомы,Одиночества и пустоты…К алтарю Любви, — Мечты ЗапретнойБросил ложь раскрашенных забралИ лицо романтика поэта.Перед смертью миру показал…..Да романтика…. Как Гете, Шиллер, Гейне,Как Гюго, Жуковский, Ламартин…И толпа стоит в недоуменьи;— Боже мой, еще, еще один.
