Читать «Афанасий Никитин» онлайн - страница 22
Катерина Мурашова
— Писал вот, — Афанасий невольно прикрывает рукой тетрадь.
— Мне уж Степан сказывал. Хорошее дело. Но не всю же ночь себя изнурять! — рассудительно добавляет Григорий. — К заутрене-то пойдешь?
— Пойду! Непременно пойду! — вскакивает Афанасий, захлопывая тетрадь. — Грехи мои молить-отмаливать надо!
— Да уж-то, — хитренько улыбается Гридка. — Заполошился! Бог милостив, грешников прощать любит. Не согрешишь, не покаешься…
— Не мели, Гридка! — строго говорит Афанасий. — Ишь язык, что твое помело!
— Тоже мне, праведник выискался. Ни в чем меры не знает! — бормочет Гридка, выходя вслед за Афанасием на крыльцо.
Каста — в индийском обществе замкнутая группа людей, связанная общей судьбой и занятиями. Браки между разными кастами невозможны и даже простое общение затруднено. Существуют высшие и низшие касты. Человек высшей касты мог принять пищу от человека низшей касты только в крайней нужде.
Домой, на Русь!
Другой вечер, месяц спустя, зимний колкий ветер воет в кронах деревьев. Афанасий стоит у окна, светлым пятном видна белая рубаха. Огонек светильника трепещет над столом.
— Надо дело докончить! — вслух говорит он сам себе. Голос его звучит глухо, надтреснуто. Глаза горят горячечным блеском. Лихорадка, подхваченная еще в Индии, уже который день не дает покоя. — Помру, так хоть память останется.
Затосковав по родине, Афанасий принял решение пробираться домой, на Русь.
— Зачем тебе? — убеждал Малик, который за это время крепко подружился со светловолосым чужеземцем. — Что там, на Руси? Тебя уж, небось, давно погибшим считают. Да и не отымет ли твой князь все за долги? У наших князей совести мало, и денег всегда не хватает. У ваших разве не так? Вернешься ты из заморских стран, нежданный-негаданный, всем чужой, обвинят тебя в чем-нибудь и всю прибыль отберут в казну. Прими мусульманскую веру, как я. У тебя сметка купеческая, у меня связи при дворе султана, вместе мы таких дел наворочаем…
— Ты пять молитв совершаешь, я — три, ты здешний, я чужестранец, — ответил Никитин. — В чем смысл? Никогда не будет так, как ты говоришь.
Малик разозлился.
— Да, тебе не стать мусульманином, — согласился он. — Но ведь и христианином тебя назвать уже нельзя! Не думай, что на Руси этого не заметят!
Слова Малика — как нож по сердцу Афанасия. Он уж и сам в себе сомневается, а тут еще и Малик такое говорит!
Расстались почти врагами. Вышел Афанасий из дома Малика на улицу, взглянул на бездонное звездное небо. Звезды-то должны быть такими же, как над родной Волгой. Хоть в них поддержку и утешение найти! Ан нет! И звезды на чужбине другие!
«Волосыны (Плеяды) да кола (Орион) в зорю вошьли, а лось (Большая Медведица) головою стоит на восток», — вспоминает Никитин.
И тут же поплыли перед глазами тихие омуты и низкие берега Тьмаки с заливными лугами, бескрайние просторы Заволжья, бледно-голубое и бесконечно нежное родное небо.
