Читать «Статьи из газеты «Известия»» онлайн - страница 281

Ницше и Мопассан с особенной остротой почувствовали исчерпанность человеческого и новую ступень эволюции. Оба одновременно заговорили о смерти Бога — страшное проклятие Богу было последними осмысленными словами, написанными Мопассаном, это обрывки финального монолога Андре из «Анжелюса». В том же «Анжелюсе» аббат Марво говорит, что Христос, возможно, сам был обманут Богом, что истинная жестокость и бессмысленность мира ничего общего не имеют с учением Христа (об этой же непримиримости Ветхого и Нового Заветов на рубеже веков в России много писали Розанов и в особенности Флоренский).

Так или иначе, прежний человек кончился, непоправимо изменился. О том, что придет ему на смену, думали они по-разному. Ницше померещился сверхчеловек, который перешагнет через христианство и построит некую творческую утопию (подозреваю, что этот взгляд был близок и Чехову — отсюда его мечты о прекрасном новом мире, только в нем будут больше работать, чем в ницшеанской утопии, где все больше проповедуют и властвуют). Мопассан же увидел нечто совсем иное, и об этом — его самый непрочитанный и самый великий рассказ «Орля». Сын давеча спросил у меня, бывают ли ужасы страшней стивен-кинговских, — и я подсунул ему «Орля», полученного от матери когда-то в том же двенадцатилетнем возрасте. Он после этого три недели спал при свете, но о произведенном впечатлении я не жалею. На вопрос, о чем, по его мнению, рассказ, ребенок внятно ответил: «Я так подозреваю, что это предвидение телевидения».

В первой редакции «Орля» — тогда еще не записки сумасшедшего, а рассказ о посещении лечебницы — заканчивался грозным пророчеством врача: «Или и впрямь явился на землю наш преемник». Сюжет в обоих случаях одинаков — тем, кто не читал, советую прочесть, остальным бегло напомню.

Некий дворянин, одиноко живущий в своем поместье, сначала видит кошмарные сны, в которых некто высасывает из него жизнь, а потом замечает, что начинает действовать не по своей воле. У него, в сущности, крадут свободу этой воли, он постоянно совершает поступки под действием чужого внушения. Этот же тезис — о легкости похищения, порабощения чужой личности — подтверждается подробно описанным в рассказе сеансом гипноза, после которого кузина рассказчика неощутимо для себя оказывается в полном подчинении психиатра.

«Орля», в сущности, рассказ о духовном рабстве, а вовсе не художественное описание синдрома Кандинского-Клерамбо, как полагают некоторые; Мопассана вообще не слишком интересовали душевные патологии, равно как и мистика. Его кошмары всегда удивительно наглядны, а то и погружены в быт, как знаменитая история о сбежавшей мебели. «Орля» — именно пророчество о цивилизации, которая духовно порабощена, и не зря в финале рассказа психической эпидемией оказываются охвачены целые деревни. Предсказаны в «Орля» и мировые войны ХХ века — и, кстати, сюжет «Жертвоприношения» Тарковского: повествователь поджигает собственный дом, чтобы избавиться от наваждения, от страшного призрака, который бегает за ним по пятам, склоняет к алогичным поступкам, заслоняет от него зеркало (весьма важная деталь: призраку очень нужно, чтобы мы перестали видеть и сознавать себя). Слуги, запертые в доме, гибнут. А Орля — так зовут призрака — выживает, потому что герой носит его в себе.