Читать «Статьи из газеты «Известия»» онлайн - страница 145

И как хотите — этот взгляд на вещи был бы точней всех наших льстивых или ругательных самоописаний, ибо это был бы взгляд счастливого гурмана, в восторге глядящего на очередное чудо природы вместо того, чтобы подгонять его под сомнительные лекала своего деградирующего мира.

19 июня 2008 года

По ком молчит колокол

30 (18) июля советская власть издала один из самых странных своих декретов. Это был «Декрет о набатном звоне», которым под страхом предания революционному трибуналу (а мы знаем, какие решения он обычно принимал) запрещал созывать население «набатным звоном, тревожными гудками, рассылкой гонцов и т. п. способами с контрреволюционными целями. Соучастники, пособники, подстрекатели, призывающие устно или письменно к пользованию означенным способом возбуждения тревоги, отвечают перед революционным трибуналом наравне с главными виновниками. Покушение на совершение означенного деяния наказуется, как оконченное деяние».

Во как. То есть только поднимался на колокольню — и уже как бы позвонил.

Все это только выглядит абсурдом. 23 января советская власть издала декрет об отделении церкви от государства — и соответственно отчуждении всей церковной собственности. 28 февраля Всероссийский поместный собор вынес определение: «В случае нападения грабителей и захватчиков на церковное достоинство следует призывать православный народ на защиту церкви, ударяя в набат, рассылая гонцов…». Несколько раз верующим, созванным к собору среди ночи, удавалось отбить священнослужителей, за которыми приходили из ЧК. У жителя тогдашнего русского города это было в крови, на уровне инстинкта: бьют в набат — беги на площадь. Просто так не позовут. Своим указом большевики не просто обеспечили тихое, без сопротивления, изъятие святынь, не только возможность спокойно брать любого иерарха, но порушили огромную, коренную традицию оповещения о катастрофе. Кого и чем созовешь сегодня — неведомо: как-никак прошло девяносто лет без набата.

Слово это происходит от арабского «наубат» — барабанный бой. Указ от 1797 года требовал набата во время снежных бурь и пожаров. Строго говоря, «бить в набат» — ошибка, «в» здесь лишнее, не говорим же мы «бить в дробь», когда речь идет о барабане. Набат — не колокол, но разновидность звона. Вот как описывал его в 1901 году Леонид Андреев, подчеркивая, что рассказ — не о конкретном пожаре, а о внутреннем смятении автора: «Теперь звуки были ясны и точны и летели с безумной быстротой, как рой раскаленных камней. Они не кружились в воздухе, как голуби тихого вечернего звона, — они летели прямо, как грозные глашатаи бедствия, у которых нет времени оглянуться назад и глаза расширены от ужаса. „Бам! Бам! Бам!“ — летели они с неудержимой стремительностью, и сильные обгоняли слабых, и все вместе впивались в землю и пронизывали небо».

В запрещении набата был провидческий смысл: русская действительность 1918 года была такова, что звонить требовалось уже ежеминутно. Там! Там! Там! Там взяли заложников, там их расстреляли, там рубят иконы на глазах священства, там это священство живьем закапывают в землю… Но с июля восемнадцатого года у русского бедствия нет языка, оно происходит в потрясенной тишине. И что самое ужасное — перестает касаться всех.