Читать «Статьи из газеты «Известия»» онлайн - страница 108
Дмитрий Львович Быков
А ссылать его в Сибирь было вовсе не обязательно. Вполне достаточно было бы в честь города Березова прибавить к его бесчисленным титулам — Светлейший, Римский, Ижорский, Шлиссельбургский, Штеттинский — еще один.
Где пророк, там и порок?
«Нахальные слухи гуляют — и многих весьма окрыляют, — что будто бы метит пророков крепчание тайных пороков», — сказала Юнна Мориц еще в 1977 году, тут же разоблачив это расхожее убеждение, столь приятное для обывателя и льстящее его личной тайной порочности. Но с этим мифом, как со всеми предрассудками толпы, ничего не поделаешь — он вечен. История польского убийцы Кристиана Балы подлила масла в огонь: писатель и преступник, стало быть, — одно и то же!
Слово в защиту
Хотелось бы как-то, что ли, защитить писателей. Дело в том, что случай Балы — это как раз история пишущего маньяка, а не маньячащего литератора. Человек убил любовника жены и очень огорчился, что никто не обнаружил исполнителя идеального убийства. Тогда — подобно герою набоковского «Отчаяния» — он описал свое преступление, дабы все обалдели, и судмедэксперт, расследовавший убийство бизнесмена Янишевского, подивился количеству совпадений с реальностью.
Бала в каком-то смысле добился того, чего хотел: про него узнали все. Но называть роман «Амок» шедевром поостерегся бы и самый пристрастный читатель: конечно, эта книжка будет теперь распродаваться по всему миру значительно лучше, но сравнить ее с цвейговским «Амоком» никак невозможно. А Цвейг никого не убивал.
Маньяки пишут часто, и чаще всего из тщеславия: это важная компонента маньяческой личности, непременный спутник людей униженных и затравленных, жаждущих компенсации. Так появляются автобиографические романы знаменитых убийц.
Иногда среди маньяков водятся исключительные мыслители и хитрые манипуляторы общественным мнением — так появляется, скажем, проза де Сада, которого сильным писателем никак не назовешь, но увязывать свои частные мании с общественными пороками и историческими катаклизмами он был мастер. Существует целая литература о том, как де Сад вырос из философии просвещения, — хотя он и без всякой философии просвещения любил бы мучить женщин, просто подводил бы под это другие философские основания.
Проза маньяков хорошо продается, но написана она, как правило, посредственно, потому что мономаны — люди, зацикленные на одной идее или страсти, — редко обладают пластическим даром. Хотя порассуждать о своих злодействах очень любят — и это касается не только убийц или насильников, но и государственных деятелей, обожающих автобиографии.
Преступление, о котором никто не узнал, — не преступление. Нет той радости. Надо встать в позу и поведать миру, как именно ты душил, насиловал, резал, посылал на смерть: не зря Андрей Синявский замечал, что в лагере на писателя смотрели с уважением, как на главного вора. Блатные очень любят славу, без нее и стараться не стоит.
Попытка расслабиться
