Читать «Садок судей» онлайн - страница 21

«На исступленный эшафот…»

Op. 14.

На исступленный эшафот Взнесла колеблющие главы! А там — упорный черный крот Питомец радости неправой. Здесь, осыпаясь, брачный луг, Волнует крайними цветами. Кто разломает зимний круг Протяжно знойными руками? Звала тоска и нищета, Взыскуя о родимой дани. Склоняешь стан; не та, не та! И исчезаешь скоро ланью.

«Монах всегда молчал…»

Op. 15.

Монах всегда молчал Тускнели очи странно Белела строго панна От розовых начал. Кружилась ночь вокруг, Бросая покрывала. Живой, родной супруг, Родник, двойник металла. Кругом, как сон, как мгла Весна жила, плясала… Отшельник из металла Стоял в уюте зла.

«Ты изошел зеленым дымом…»

Op. 16.

Ты изошел зеленым дымом Лилово синий небосвод, Точася полдней жарким пылом Для неисчерпанных угод. И, может быть, твой челн возможный Постигнем — знак твоих побед, Когда исполним непреложный, Жизнь искупающий — обет. Сваливший огонь, закатный пламень, Придет на свой знакомый брег; Он, как рубин — кровавый камень, Сожжет предательства ковчег.

«Пой облаков зиждительное племя…»

Op. 17.

Пой облаков зиждительное племя, Спешащее всегда за нож простора! Старик седой нам обнажает темя, Грозя гранитною десницею укора. Прямая цель! Как далеко значенье! Веселые. К нам не придут назад. Бессилие! Слепое истощенье! Рек, воздохнув: «Где твой цветистый вклад? Где пышные, внезапные рассветы, Светильни хладные, торжественность ночей?..» Угасло все! Вкруг шелест дымной Леты И ты, как взгляд отброшенный — ничей! Упали желтые, иссохшие ланиты, Кругом сгустилась тишь, кругом слеглася темь… Где перси юные, пьянящие Аниты? О, голос сладостный, как стал ты глух и… нем!..

«Белила отцветших ланит…»

Op. 18.

Белила отцветших ланит. Румянец закатного пыла. Уверен, колеблется, мнит — Грудь мыслей таимой изныла. Приду, возжигаю алтарь, Создавши высокое место. Под облаком снова, как встарь, Сжигаю пшеничное тесто. Протянется яркая длань, Стремяся за пламенем острым. Будь скорое! Музыкой вспрянь, Раскройся вкруг пологом пестрым. Пускай голубое зерно Лежит отвердевшим пометом… К просторам и в завтра — окно. Ответ многолетним заботам.

«Все тихо. Все — неясно. Пустота…»

Op. 19.

Все тихо. Все — неясно. Пустота. Нет ничего. Все отвернулось странно. Кругом отчетливо созрела высота. Молчание царит, точа покровы прянно. Слепая тишина, глухая темнота, И ни единый след свой не откроет свиток… Все сжало нежные влюбленные уста, Все, — как бокал, где «днесь» кипел напиток… И вдруг… почудились тончайшие шаги, Полураскрытых тайн неизъяснимых шорох… Душа твердит, не двигаясь: «беги», Склонясь, как лепесток, язвительных укорах. Да, это — след, завядший лепесток! Пусть рядом пыль свой затевает танец… «Смотри» шепнул далекий потолок: «Здесь он прошел, невнятный иностранец»…