Читать «Садок судей» онлайн - страница 13
Велимир Хлебников
Стансы
Op. 15.
«Пять быстрых лет» И детства нет: — Разбит сосуд лияльный Обманчивости дальней. Мытарный дух — Забота двух, Сомненья и желанья, Проклял свои исканья. Огни Плеяд — Мне ранний яд, В ком старчества приметы, Зловещих снов кометы. Природы ков, Путем оков Безжалостных законов, Лишает даже стонов. Ее устав Свершать устав, Живу рабом унылым Над догоревшим пылом.
«Днем — обезличенное пресмыкание…»
Op. 16.
Днем — обезличенное пресмыкание Душа — безумий слесарь; В ночи — палящая стезя сверкания — непобедимый кесарь.
«Змей свивается в клубок…»
Op. 17.
Змей свивается в клубок, Этим тело согревая; — Так душа, — змея живая, Согревает свой порок.
«Зачем неопалимой купиной…»
Op. 18.
Зачем неопалимой купиной Гореть, не зная, чей ты лик, — Чей покорительный язык Тебе вверяет тень земли иной.
Елена Гуро
«В белом зале, обиженном папиросами…»
В белом зале, обиженном папиросами Комиссионеров, разбившихся по столам; На стене распятая фреска, Обнаженная безучастным глазам. Она похожа на сад далекий Белых ангелов — нет, одна — Как лишенная престола царевна, Она будет молчать и она бледна. И высчитывают пользу и проценты, Проценты и пользу, и проценты Без конца. Все оценили и продали сладострастно, И забытой осталась — только красота. Но она еще на стене трепещет, Она еще дышит каждый миг. А у ног делят землю комиссионеры И заводят пиано-механик. . . . . . . . . . . . . . . . А еще был фонарь в переулке — Нежданно-ясный, Неуместно-чистый, как Рождественская Звезда! И никто, никто прохожий не заметил Нестерпимо наивную улыбку Фонаря. . . . . . . . . . . . . . . . Но тем, — кто приходит сюда — Сберечь жизни — И представить их души в горницу Христа Надо вспомнить, что тает Фреска в кофейной, И фонарь в переулке светит, Как звезда.
Детство
Меж темных елок стояла детская комната, обитая теплой серой папкой. Она летала по ночам в межзвездных пространствах.
Здесь жили двое: «Я», много дождевых духов над умывальником и железная круглая печка, а две кровати ночью превращались в корабли и плыли по океану.
За окнами детской постоянно шумел кто-то большой и нестрашный. Оттого еще теплей и защитней становились стены.
Ввечеру на светлом потолковом кругу танцевали веселые мухи. Точно шел веселый сухой дождик.
В детскую, солнечной рябью по стенам, приходили осенние утра и звали за собой играть.
Там! Ну — там — дальше, желтые дворцы стояли в небе, и на осиновой опушке, за полем, никли крупные росины по мятелкам, по курочкам и петушкам. Никли водяные, и было знобно и рано.
