Читать «Руконог» онлайн - страница 4

Рюрик Ивнев

«Ненависть — это не слово, а сахар…»

Ненависть — это не слово, а сахар, Горечь, мука — это шутка ребенка, Я брожу но улицам, как сваха И смеюсь нарочно звонко. А в душе и в воздухе синем Так обидно и невероятно больно. Ах, когда мы занозы вынем Из тела безвольного. Ударить себя! Не поможет, А других ударить — жалко, И пойдешь к трехрублевой гадалке, Посмотреть, как карты она разложит, — И  будет все так трафаретно: Король, дама, девятка, двойка, Неприятность, заботы (два валета); И хочется, чтобы выскочила из колоды Какая-нибудь новая масть, И чтобы какой нибудь зверь, вышедший из моды, Открыл бы свою старомодную пасть.

«Точно из развратного дома вырвавшаяся служительница…»

Точно из развратного дома вырвавшаяся служительница Луша забегала по переулкам (без эпитета). Ноги — как папиросы, ищущие пепельницу; Ах, об этих признаниях другим не говорите. Правда, часто глазам, покрасневшим от нечести, Какие-то далские селения бредятся, И даже иногда плавающая в вечности, Обстреливаемая поэтами Медведица. И тогда становится стыдно от мелочей, Непринимаемых обыкновенно во внимание, Пейте, бейте железом, за дело. Чей Удар сильнее — тому поклон, покаяние…

«В моем организме не хватает какого-то винтика…»

В моем организме не хватает какого-то винтика Для того, чтобы мою безалаберность привести в порядок. Не поможет мн ни гуммиарабик, ни синдетикон, Я — растение не для обыкновенных грядок. А в лица глупо улыбающимся шаблонцам Я выплесну бочку своей фантазии, И она заиграет, как осколки солнца, До мучительности — в своем разнообразии Написав рифмованные строчки, как это полагается, Я закрою платочком лицо, опустившись, И напомню движеньями умирающего зайца, Долго не спавшего и долго не евшего. А душа закроется, как копилка железная, И никто не поинтересуется заглянуть в шелку На любовь, чьими то ножницами изрезанную И разложенную по кусочкам на полочки.

Павел Широков

На мосту

Сыро и холодно… Проходят вереницы Людей знакомых и чуждых навсегда. Один из них хочет наклониться, Посмотреть туда, где чернеет вода. Трясутся от холода отражения в зыби И манит лукавым спокойствием струя, Словно говорит: «мы укачать могли-бы. Мы нежны, мы чутки, не такие, как земля». Он наклонившийся, перешагнул перила, Качнулся вперед — и нет никого. Вода всплеснула… распустилась… скрыла… На мосту суетились, не зная отчего. Смотрели, ждали любопытные лица, Но скоро ушли все. Кругом, как всегда, Сыро и холодно. Тянется вереница Людей, неоставляющих в памяти следа.