Читать «Бухта Анфиса» онлайн - страница 7

— Не хочет! — Афанасий Николаевич даже плюнул от возмущения. — Да ты сообрази своей головой, она своим упрямством все планы ломает. Деревни-то этой, как таковой, уже нет. Пустое место в районных планах. Ей что? Какой с нее спрос? А нас с тобой взгреют. Не хочет. А того не подумала, что все переселились с полной готовностью. Это что же выходит: из-за одной старухи деревню оставлять?

— Которые на угоре, все остаются, — сообщила Анфиса.

— А всех-то сколько? Две старухи.

— Сколько ни есть. Нет уж, вы меня не убеждайте, не расходуйтесь. Никуда я не поеду.

— Ох, дождешься ты, Анфиса Петровна, милицию в гости.

— Ну и что?..

— Акт составим к выселению.

Анфиса ничего на это не ответила, только сухонькой своей рукой махнула.

— Ну чем тебя еще стращать? — сокрушенно спросил Афанасий Николаевич.

— А уж ничем. Который человек стращает, тот вовсе бессильный, и я такого не боюсь.

— Ну и хватишь ты тут горького до слез.

— Горькое, да свое, не горше сладкого, да чужого.

— Не пообедамши, тебя и не переговоришь.

— Дельное что скажешь, так я всегда выполню. Сам знаешь, не вовсе из ума-то выпрыгнула. — Сказала и засмеялась. — Ты бы мне сено перевез.

Афанасий Николаевич поднялся.

— Сено, — проворчал он. — Много ли накосила?

— Да возов пять. Нынче мне раздолье: коси где хочешь.

— Ладно. Затевай бражку, в ту субботу с полдня приедем.

Вот так и осталась Анфиса на старом своем месте. Глядя на нее, отказалась переселяться и ее соседка Татьяна Егоровна, старуха беспечная, незапасливая и на ногу веселая. Этой все равно где жить, везде родня, везде старинные подруги. Остались и еще два дома, хозяева которых давно уже, с самой войны, не жили в деревне.

4

Ужин подавала мать Афанасия Николаевича, старуха суетливая и озабоченная. Она так сновала от стола к печке, от печки к буфету, как будто за ней гонялись какие-то незавершенные дела или она сама старалась догнать убегающее от нее время. Афанасий Николаевич так и сказал:

— Вчерашний день догоняет. Две бабы в доме, а на стол подать некому. Каждый сам себе официант.

На подоконнике маленькая девочка раскладывала разноцветные тряпочки. Она посмотрела на суетящуюся бабку и ворчливо сказала:

— Да уж ждали-ждали и ждать перестали…

Она явно повторяла бабкины слова и даже старалась говорить ее голосом.

Наверное, ее беленькое платьишко еще утром было чистеньким и горошек на нем голубеньким, но сейчас трудно судить, какое оно на самом деле: тут собралось всего понемногу от разнообразно прожитого дня: пыль, трава, прибрежный песок, и прибрежная тина, и смола от шишек, которые носят в подоле, и различные огородные удовольствия. Так что голубенький горошек почти совсем затерялся в пятнах всевозможных оттенков. Ее светлые волосенки утром были расчесаны и заплетены в две коротенькие коски и связаны на затылке одной ленточкой неизвестно какого цвета. Сейчас от всех этих деталей утреннего туалета мало что сохранилось, разве что ленточка, как-то удержавшаяся на клочке волос.

Афанасий Николаевич улыбнулся:

— Вот и еще зелье растет. Дай-ка хоть я тебе сопли вытру.